Конец эры Жерара, часть I

Продолжение истории жизни Стивена Джеррарда, рассказанное им самим, повествует нам о последних годах Жерара Улье в «Ливерпуле». Подвел ли Улье сам себя, будучи наставником мерсисайдцев? Совпал ли кризис команды с кризисом в семье Стиви? Как личные отношения влияют на спортивные показатели - обо всем этом капитан сборной Англии пишет в очередной главе своей биографии. И кроме этого, Джеррард расскажет, как он, простой паренек из Хайтона, стал капитаном лучшего в мире клуба.

Перед началом каждого сезона Жерар раздавал игрокам листы бумаги и просил написать, чего мы ждем от грядущего года. Игроки шептались за его спиной: «Что за ерунда? Зачем это надо?» В 2002-м мы закончили сезон вторыми, и кое-кто из парней написал свои планы: «финишировать в шестерке». Ну не пипец ли, а? Жерар вот не был в восторге от такого. Он хотел знать, насколько мы уверены в себе. Я обычно писал: «Улучшить позицию в лиге и постараться выиграть кубок». В августе же 2002-го на моем листке было - «Стать чемпионами». И тогда Жерар купил Эль-Хаджи Диуфа, Салифа Диао и Бруно Шейру в общей стоимости €18 млн.

Эта тройка должна была усилить «Ливерпуль», поднять команду на новый уровень - к титулу Премьер-лиги и славе в Лиге чемпионов. Так должно было быть. Но удачным был лишь старт, после «Ливерпуль» провалился.

Я безмерно уважаю Жерара за то, что он дал клубу. Он дал мне возможность выиграть шесть трофеев, и я сохранил с ним теплые отношения, но тренеров также судят и по трансферам. Игроки, которых Улье подписал летом 2002-го, потопили его. Неудачные приобретения - и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать это. То, что Салиф не так хорош, как казалось, я понял уже после первой недели его тренировок с нами. В Мелвуде всех изучают досконально. В газетах я читал, что Диао - новый Патрик Виейра, и за Сенегал он пылил весьма отчаянно. Он неплохой игрок, но не уровня «Ливерпуля». Четыре миллиона фунтов на ветер. Шейру стоил поменьше и был классным французским парнем с большими возможностями. Но ему не хватало скорости, да и с травмами были проблемы. А когда он был здоров - пробиться на его позицию - центрального полузащитника - было сложно: там играли мы с Диди. Я уступать не собирался (хрена с два!), и Диди тоже всегда был незаменим. Для Шейру не было места.

Ну и про Диуфа. От него ждали многого, но закончил он хуже всех. Как только Жерар начал ставить его на фланг, я понял что это был убогий трансфер. Все ожидали, что сенегальский форвард будет клепать голы за «Ливерпуль» - какого черта Жерар сдвигал его на позицию крайнего? Это казалось странным, ведь фактически Диуф должен был заменить Николя Анелька - подлинного центрфорварда. «Мы решили не оставлять Анелька, - поделился новостью Жерар на встрече с основнами игроками - мной, Каррой, Майклом, Диди и Сами. - Вместо него мы купим Эль-Хаджи Диуфа. Мы считаем, что он лучше как игрок, лучше относится к делу и будет отличным усилением. Кто знает, как Анелька будет выступать, если мы подпишем его на постоянной основе...»

Я был в шоке. Я хотел, чтобы Анелька остался, да и все этого хотели. Жерару я ничего не сказал, но тот разговор меня расстроил. Кто такой этот Диуф? Анелька уже успешно играл за «Ливерпуль» и стал почти своим. Он удивил меня: имея репутацию плохого парня, он мне нравился. Он не бузил и отлично делал свою работу - он был, черт возьми, звездой, большей, чем я. Было здорово играть с ним. Когда Пол Джойс из The Express прислал мне смс «Вы подписали Анелька!», я был очень рад. Над Майклом висела тяжким грузом необходимость постоянно забивать, и прибытие Анелька той зимой неплохо его разгрузило. Ньюкасл, например, Анелька помог тогда просто закатать в газон. Все были уверены, что он останется в «Ливерпуле». Кроме одного человека - Жерара Улье. Мы закончили сезон вторыми с Анелька, а год спустя с Улье - лишь пятыми. Делайте выводы.

Я никогда не был фанатом Диуфа. Я достаточно времени провел в Мелвуде и на «Энфилде», чтобы видеть, отдает ли игрок свое сердце «Ливерпулю». Сердце Диуфа было отдано лишь самому себе. В нем не было желания поднять клуб на вершину. Одеваясь как клоун, он вел себя так, будто хотел сказать: «Я лучший футболист мира». Хотя хрен там было. На Кубке мира он засветился, но в «Ливерпуле» это был совсем другой игрок. Его прозвали «Серийным убийцей» за его голы за сборную, но за нас он забил всего три гола в том сезоне. Наверняка Жерара пленили выступления сенегальца на мундиале - эти впечатления очень часто обманчивы. Такие деньги стоит тратить лишь после долгих наблюдений за игроками - на поле и вне его. Помощник Жерара - Патрис Бержю - тренировал Диуфа в «Лансе», и Улье подписал сенегальца, безоговорочно доверяя мнению Патриса. Нельзя сказать, что Жерар подвел «Ливерпуль», подписав Диуфа - это Диуф подвел Улье своим отношением к делу. Он плюнул в фаната «Селтика» во время матча Кубка УЕФА, он ударил ребенка в лицо - в общем, вел себя омерзительно. В Англии редко можно увидеть плевки - все футболисты знают, что лучше уж получить под зад, чем стирать с лица чужие слюни!

Перед тем, как свалить в «Болтон», Диуф кое-чего таки успел. В финале Уортингтонского Кубка [он же - Кубок лиги - прим.переводчика] против МЮ 2 марта 2003 года он издевался над Микаэлем Силивестром, разрушая всю оборону манков. Ему удавались матчи против «Юнайтед», видимо, в них он видел особенную возможность отличиться. Тогда его потуги помогли нам выиграть трофей. Мой удар срикошетил от Бекса и пролетел мимо Бартеза - пусть с долей удачи, но я был просто счастлив забить извечным соперникам. Майкл также не упустил свой шанс забить, и мы выиграли 2:0. Кубок лиги не самый важный трофей в мире, но мы победили «Юнайтед», а значит, мы молодцы. Ферги выпустил в центр поля Кина и Верона, но мы с Диди скушали их. Ежи Дудек тоже был молодцом, хотя незадолго до этого он допустил детскую ошибку, позволившую Диего Форлану забить нам гол в матче с МЮ в чемпионате. Но футбол всегда дает шанс исправиться, и тогда в Кардиффе Ежи вернул должок Форлану.

Это был пик того сезона, после которого нас ждали лишь разочарования. Пятое место - все равно, что никакое. Провести сезон без Лиги чемпионов было кошмаром. Над Жераром сгущались тучи, журналисты принялись за него. Я начал задумываться о своем будущем. «Я переживаю, Стру, - говорил я своему агенту. - Игра в Лиге чемпионов помогает мне попасть в сборную. Свен [Йоран Эриксен] всегда смотрит Лигу чемпионов». Один сезон без ЛЧ я смогу пережить, но второй может сгубить мне карьеру. Струан позвонил в пару европейских клубов, игравших в Лиге чемпионов, которые интересовались моим контрактом. «Барселона», «Рома» и миланский «Интер» держали руку на пульсе. Было приятно читать об интересе мадридского «Реала» ко мне, но искушения уйти не было. Да, сезон тогда оказался дерьмовым, но я не хотел уходить из клуба, который я так люблю.

Самый неприятный рубеж моих отношений с Жераром пришелся на матч с «Базелем» в Швейцарии 12 ноября 2002-го. Все «красные» были полны энергии и решимости биться в том розыгрыше Лиги чемпионов - это был один из важнейших матчей сезона. Но я думал совсем не о том. Я вел себя как мудак. Отношения с Жераром портились. Когда он заменил меня в игре со «шпорами» на «Энфилде» 26 октября, я психанул и в гневе ушел с поля прямо в раздевалку, зашвырнув бутсы куда подальше. Ненавижу, когда меня меняют, даже если я играю как чмо. Боже, ну не перед Копом же! Там мои друзья! Когда я увидел табличку с моим номером, это было сродни приговору. Я потерял самообладание, покинул поле, укоряя себя за все.

Мой демарш не укрылся от Жерара - ему это не очень-то понравилось. Он сразу же послал Дока Уоллера вернуть меня. «Ну уж нет, - сказал я. - Я останусь здесь». Док разглядел ярость в моих глазах и понял, что уговаривать меня бесполезно. Я уперся рогом, но я просто хотел сделать максимум для «Ливерпуля», а тренер убрал меня с поля... Я сидел в пустой раздевалке и злился. А Жерар взял и оштрафовал меня, даже извинения не помогли. Он оставил меня на скамье в матче с «Вест Хэмом», а потом заменил меня и в Миддлсбро. Ну охренеть теперь. Перед поездкой в Базель мы явно не значились в списках лучших друзей друг у друга.

Я был сам виноват, моя форма была далека от идеала. Меня подрывали проблемы вне поля, и это было личное: мама с папой разводились. Я не мог рассказать об этом в клубе - слишком личное. Дома постоянно были ссоры, ругань. Я очень люблю родителей, и смотреть, как они доводят друг друга до слез, было невыносимо. Эх, я думал, что все всегда будет идеально... Я купил дом в Уистоне, и мы жили там втроем с мамой и папой. Пол, мой брат, остался в Айронсайде, и я жалел, что он не переехал вместе с нами. Для меня семья - это главное, самое важное - быть всем вместе под одной крышей. Я хотел сохранить волшебство Айронсайда навечно. Даже когда в мою жизнь прочно вошли «Ливерпуль» и сборная Англии, я хотел, чтоб меня окружала прочная стена моей семьи - как защита от всего. Но Пол решил остаться, а мы с мамой и папой жили вместе. Вместе - вот что важно.

Сначала все шло хорошо, и я надеялся, что будет еще лучше, если я буду лучше играть. У нас были деньги, хороший дом - и мы были вместе. Мама с папой не работали, и всегда были вместе. Что же пошло не так?

Всё.

Люди просто могут разлюбить друг друга. Сначала я и не подозревал, что родители ссорились - они скрывали это от меня, потому что не хотели расстраивать и мешать моей карьере. Но шила в мешке не утаишь. И однажды я осознал, что все плохо. Когда я возвращался из Мелвуда или с матча я слышал обрывки ругани, которая сразу смолкала при моем появлении. Я пытался заговорить с родителями об этом, как-то помочь, но они уже зашли слишком далеко. Даже сейчас воспоминания о тех днях разрывают мне сердце. Я просто хотел, чтобы все было хорошо - без всяких проблем и разборок.

Все это влияло на мою игру - я терял форму. Когда я натягивал бутсы и завязывал шнурки, мысли мои были далеки от футбола. На тренировке или на матче я думал лишь о двух главных в моей жизни людях, пути которых в жизни разошлись. Раскол длился пару месяцев, и я не мог это выносить. Лишь одно слово подходит для описания моего состояния тогда - месиво.
Перед поездкой в Базель Жерар позвал меня в свой офис в Мелвуде. Его терпение кончалось, а желание узнать, что меня гложет, росло. Я пришел и наткнулся на Томмо, Сэмми Ли, тренера вратарей Джо Корригана и начальника скаутской службы Алекса Миллера. Целый отряд, будто меня на расстрел привели. Жерар сразу спросил меня: «Что гложет тебя, Стивен? Дома все в порядке?»

Я пялился в пол. Надо было что-то сказать, но мне было не по себе. Я не мог говорить перед всеми ними, но молчание их раздражало. Потом они начали пытать меня каждый наедине. Они засыпали меня вопросами и критикой. «Ты плохо тренируешься», - говорил Томмо. «Ты губишь свою карьеру», - вталкивал мне Корриган. «Ты не похож сам на себя», - сетовал Миллер. «Хочешь, поговорим? - предложил мне Сэмми. - Может, дома какие-то проблемы?»

Все эти вопросы бесили меня. Сэмми, Жерара и Фила я мог бы вытерпеть, но что это за массовое вторжение в мою жизнь? Критика это одно, но накидываться впятером и вытягивать из меня что-то личное - это другое. Дождавшись, пока все замолчат, я бросил - «Закончили?» - и вышел оттуда. Мне просто было не до них. У меня комок к горлу подступал, когда я думал о маме с папой. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал о моих семейных проблемах. Я всегда доверял Жерару, но последнее, чего я хотел, это рассказывать ему о маме с папой и добавлять в конце: «только никому ни слова». Я держал все в себе, поэтому тренерский штаб изливал на меня тонны вопросов.

Я поделился моим состоянием лишь с одним человеком. В Базеле мы жили в одном номере с Дэнни Мерфи, и я все ему рассказал - про родителей и распросы тренеров. У Дэнни когда-то были те же проблемы, и он понимал, что я чувствую, и как это на меня влияет. Он был молодцом, без его советов пришлось бы нелегко. «Не парься, - сказал мне Дэнни. - Ты справишься, будь сильнее этого. Отыграй этот момент и действуй дальше».

Неожиданно я оказался в «основе» против «Базеля», хотя думал, что буду в запасе после всех этих пикировок с Жераром. Кроме того, тренер поставил меня на любимую позицию - в центр полузащиты. Но я был разобран, ноги зацеплялись друг о друга. Что ни пас - швейцарцам в ноги, каждый удар - куда-то в зрителей. Скорости не хватало, и я чувствовал себя как в ужасном сне, когда нужно бежать, а у тебя нет ног. Нам нужно было обыгрывать «Базель», чтобы выйти в плей-офф, «Ливерпуль» ждал моей игры. Но я был далек от футбола: обводя взглядом «Сент Якобс Парк», я хотел оказаться дома в Уистоне, чтобы помирить маму с папой. Пока я ковырялся в носу, «Базель» забил нам три мяча в первом же тайме. Но это было еще не самое плохое.

Не успел я войти в раздевалку, как услышал крик Жерара: «Стивен, в душ!» Етить-колотить, замена! Все парни немного скуксились, ибо я теперь выглядел из рук вон глупо. Когда кто-то отвратительно играет, у тренера есть два пути: дать ему шанс в виде пяти минут второго тайма, либо заменить в перерыве, застрелив в нем всю надежду исправиться. Я ждал шанса изменить эту игру, я заслуживал такого отношения перед лицом всей команды. Но Жерар был неумолим, так же, как в игре против «Ньюкасла». Это меня выбесило, потому что это был перебор.

Корриган заглянул в душ, чтобы подбодрить меня. Я послал его в жопу - было не до разговоров.

Сквозь шум воды я слышал, как Жерар дает наставления команде. Их ждала невыполнимая задача. «Салиф, ты сыграешь в центре». Салиф? Диао? Вместо меня? Вот это бред, даже сыграв на четыре балла из десяти я буду лучше Диао. Хотя, честно говоря, в тот день Салифу удалось перевернуть игру, «Ливерпуль» отыграл три мяча (забили Дэнни, Влади и Майкл), и это выставило меня в еще более унылом свете. Когда после игры тренеры пришли повидать игроков, я забился в туалет и слушал их оттуда.

Мы оставались в Базеле еще на день, и наутро оказалось, что Жерар решил жесточайше обличить меня. Он объявил журналистам: «Иногда игрок читает про себя в газетах и мнит, что он теперь король мира. Это опасные для него мысли». Жерар думал, что я задрал нос и вообразил себя самовлюбленным идолом. Как бы не так. В аэропорту я встретил Джойси, знакомого журналиста, который был на пресс-конференции нашего тренера. «Тебе не понравятся завтрашние заголовки, Стиви», - предупредил он меня. Я решил уточнить: «Жерар и правда так сказал? Что я считаю себя королем мира?»

«Ага».

Ну охренеть теперь. Все писаки уже высунули языки и старательно выводили обо мне гадкие статейки. Я сел в самолете подальше от всех. Не надо было Жерару так говорить, все же знают, во что это превратят газетчики...

Я не ошибся - журнализды не подвели. Жерар считал, что газетные заголовки вскружили мне голову - что ж, тем утром он дал им шанс погрузить меня в полную жопу. Я позвонил Крису Баскомбу из «Эха» и пресс-атташе «Ливерпуля» Иану Коттону. «Он прямо так и сказал?» «Да», - ответили оба.

Иногда пресса искажает информацию с пресс-конференций, но не в этот раз. Сам Жерар мимоходом объяснил, что пишущая братия раздула из мухи слона, но хрен там. Он имел в виду именно то, что сказал - хотел этим устроить мне встряску. Он думал, что использовал уже все методы личных бесед со мной, и ничего не помогло. В Базеле он применил шоковую терапию, и это было больно.

Тренеры «Ливерпуля» никогда не выносили сор из избы, предпочитая разбираться с проблемами игроков с глазу на глаз. Жерар нарушил это неписанное правило. Он мог хотя бы предупредить меня, что собирается бросить медийной собаке смачную информационную кость, а не кидать этой костью в меня. Тренеры должны аккуратно говорить с прессой. То, что случилось в Базеле, показало неуважение с его стороны. Мой телефон разрывался: все говорили или писали смс о том, что они в шоке от действий Жерара.

«Ты должен поговорить с ним, он вышел за рамки», - посоветовал Робби. «То, что сделал тренер - не нормально, - вторил ему Джейми Реднапп. - Что будешь делать?» «Поеду в Мелвуд и врежу ему в дыню», - отвечал я в запале. «Не дури, - сказал Джейми, - Не ляпни лишнего и не натвори глупостей, если пойдешь к нему».

Гари Мак тоже меня поддержал, как и Струан. А мой папа чуть со стула не упал, когда увидел газеты.

«Это что еще за хрень? - спросил он. - Я знаю, почему ты плохо играешь, и причина не в тебе или партнерах. Это все из-за того, что происходит здесь между мной и мамой. Жерар вообще в курсе?»

Я замялся и выдавил, что никому ничего не говорил. «Ясно. Это мы виноваты, и я сам скажу это Жерару, - посулил папа. - Давай его номер, или я поеду на тренировку, чтобы увидеть его лично».

Я не мог остановить папу, и он уехал в мгновение ока - его было не остановить. В офисе он, злясь, рассказал все Жерару и Томмо. «Это мы с Джулией виноваты в том, что Стиви нынче такой ватный».

В это время Богго уже звонил мне: «Твой батя трещит с Жераром». Я не хотел, чтобы все знали, что мой старик приехал в офис. Мобильник опять зазвонил, и это был уже сам Улье.

«Зайди».

Папа сделал это для меня, и я был благодарен ему по возвращению в Уистон. Он знал, что я несчастен, знал, как никто другой. «Я не помню, когда ты последний раз улыбался, Стивен», - говорил он мне. С той поры огромный камень упал с моей груди, и я был благодарен всем в «Ливерпуле» за то, что сохранили в тайне развод моих родителей. Мама с папой разошлись по-тихому: просто сели, поговорили и продолжили жить разными жизнями.

Мерсисайд тем временем бурлил всякими дурацкими слухами обо мне. Люди говорили, что Жерар будто бы спалил меня с парнями, которые продают наркоту. На протяжении всей карьеры я сталкивался с подобными слухами - мол, я принимаю вещества. Струан звонил мне и рассказывал: «У меня тут очередной писака хвастается, что накатал правдивую статью про тебя и шмаль». Тонны вранья изливались на меня. Я никогда не употреблял ничего подобного. Ни-ког-да. Я вырос в Хайтоне и знавал парней, которые упарывались - это опасный путь, ведущий в тупик. После «Базеля» я был расстроен, что меня начали подозревать в этом. Я говорил с Робби - он в свое время тоже испытал на себе подобные наветы - и он сказал мне: «Не парься, про меня частенько такое говорили». По его совету я стал пропускать слухи мимо ушей. Жаль, что люди готовы пойти на все, чтобы написать «горячую» историю, но такова жизнь. По крайней мере, моя совесть чиста.

Но многие были и на моей стороне: я слышал много мнений, что Жерар сурово со мной поступает. К счастью, Базель не сильно повлиял на наши взаимоотношения. Перед матчем с «Сандерлендом» Улье вызвал меня в офис и сказал: «Сами [Хююпия] не сможет сыграть, и я хочу доверить тебе капитанскую повязку».

Капитан «Ливерпуля»!

В том матче мы проиграли, но ощущать повязку на своем плече было невероятно. «Когда-нибудь ты станешь капитаном на постоянной основе, - посулил Жерар. - Продолжай учиться». Пару раз в том сезоне он возвращался к этой теме, но всерьез я об этом не думал. На одной из тренировок сезона следующего (2003/04) тренер опять пригласил меня к себе. Я поднялся к нему, помывшись и переодевшись, и увидел рядом с Жераром и Томмо.

«Мы тут посоветовались с игроками и тренерами, - начал Улье, - и решили, что настало время сделать тебя капитаном команды. Сами отлично справлялся с этой ролью, но мы уверены, что ты справишься не хуже. Ты готов, и это поможет всей команде».
Я немного опешил. Все уважали Сами - статный центральный защитник был прирожденным лидером. «А как быть с ним» - пискнул я. «Не переживай, с ним мы это уже обсудили».
Я вышел из офиса и начал искать Сами, но он уже уехал с тренировки. В моей душе боролась гордость за себя и сожаление о Сами, и я хотел разрешить это противоречие. В ту ночь я почти не спал. Сложение с себя функций капитана могло помочь Сами сосредоточиться на игре, но все равно - отнимать такую честь у игрока как-то неловко... Я разрывался пополам.

На следующий день Сами сам нашел меня в Мелвуде: «Стиви, есть минутка? Я говорил с тренером и Филом вчера, и я хочу, чтоб ты знал: никаких проблем! Ты заслужил повязку, это был лишь вопрос времени. Удачи тебе, если нужен совет - я всегда рядом».

Матерый человечище! Вряд ли это было для него так просто, но он с честью справился. После этого я стал в разы больше уважать его. Я хотел быть таким же капитаном, как Сами или как Бекс, который выводил на поле сборную. Иногда я просто сижу в машине, собираясь ехать домой из Мелвуда, и говорю себе: я капитан футбольного клуба «Ливерпуль». Для пацана, что вырос в Хайтоне и с детства бывал на Копе, стать капитаном «Ливерпуля» - небывалая честь. Я думал о тех великих людях, что носили повязку до меня - Роне Йейтсе, Эмлине Хьюзе, Томмо, Грэме Сунессе, Алане Хансене... А теперь и я в их числе. Моя благодарность Жерару безгранична - то, что он сделал для моей карьеры, я буду помнить всегда.

Продолжение следует.