Джеррард становится частью «Ливерпуля»: дебют

Предлагаю читателям следующую главу из биографии Стивена Джеррарда, в которой он повествует о нелёгком пути в основной состав «Ливерпуля»: о первой в своей жизни смене тренера и о начале работы с Жераром Улье, о перепалках с Полом Инсом и встрече с легендой английского футбола Полом Гаскойном. Именно в те времена будущий капитан «Ливерпуля» в первый раз вышел на поле в составе лучшего в мире клуба. Первые лучи славы, первые рождественские вечеринки - всё происходило в ним в первый раз.

Жерар Улье превратил меня из мальчика в мужика, но нельзя сказать, что он создал футболиста Стивена Джеррарда. Те, кто думают, что я никогда бы не стал тем, кем я стал, если бы Жерар не появился на «Энфилде» - в корне неправы. «Ливерпуль» всегда хотел меня, сначала предложив школьный контакт, потом молодёжный, а потом и трёхлетний профессиональный - и всё это до Жерара. И как люди после этого могут говорить, что Улье вытащил меня из Академии?? Это страшно несправедливо по отношению к Стиви Хайуэю, Дэйву Шэннону и Хьюи Макоули. Именно они упорно работали над тем, чтобы улучшить мою игру с ранних лет. Они помогли мне развиться в игрока с тех самых пор, как я ходил в школу. Стиви оказал на меня колоссальное влияние, да и сейчас продолжает оказывать. Даже сейчас, когда есть возможность, я стараюсь поговорить со Стиви и узнать его мнение о моей игре. Говорить, что Жерар нашёл меня в Академии и привлёк в первую команду - значит не уважать Хайуэя.

Это все равно, что приписать Жерару слова: «Стивен Джеррард неважно играл за Академию, и их персонал не выделял его из других». Ещё как выделял. Жерару говорили обо мне, я точно это знаю.

Также не стоит уменьшать заслуги Роя [Эванса], который перевёл меня из резервов в первую команду. Рой был заинтересован во мне задолго до того, как Жерар прибыл на «Энфилд», чтобы составить тренерский тандем [1998 год]. До того, как француз стал заправлять всем, Рой сделал очень многое для меня - и я ему за это страшно благодарен. Он приглядывал за мной, защищал и отлаживал мою игру. Но вообще - все на «Энфилде» помогали мне развиваться в игрока, ставшего впоследствии игроком сборной. У меня были хорошие отношения со всем персоналом: Стиви Хайуэем, Жераром, а также с его тренерами-помощниками - Филом Томпсоном и Сэмми Ли. У меня ни с кем из них не было напрягов. Жерар был очень хорош со мной, но я никогда не соглашусь с мнением, что без него я бы не стал хорошим футболистом. Я не был «детищем Жерара». Я добился всего с помощью своих стараний, потрясающего тренерского состава в Академии, а также благодаря любви и поддержке моих родителей. Жерар лишь открыл мне дверь в состав, но я и так уже был готов туда влететь.

В то время на «Энфилде» меня никто не знал. Однако, сказать, что я был не заметен в Академии, Жерар не мог - я уже засветился на матчах сборной Англии моложе 18 лет до того, как Жерар приехал. Когда Питер Робинсон - в то время исполнительный директор «Ливерпуля» - говорил с французом о перспективах, он упоминал, что у команды хорошее будущее благодаря подрастающим талантам, типа меня. Рик Перри, заменивший Питера, также говорил обо мне с Жераром. К тому времени Рой уже предложил мне 3-летний контракт, и я прошёл все возрастные стадии «Ливерпуля», когда Улье у нас появился.

Обо мне уже начали говорить в Мелвуде, на «Энфилде», и за их пределами. Клубы АПЛ хотели меня прикупить, да. Когда я сыграл свою первую игру за состав «Ливерпуля» до 19 лет - против «Тоттенхэма» в августе 1998 - «шпоры» уже знали всё обо мне. Матч был на тренировочной площадке «шпор» в Эссексе, мы ехали туда в классных условиях, будто прям первая команда. Мне, Богго, Райти и остальным ребятам всё было в кайф - всамделишный тренер, клёвая гостиница. Я поселился в одной комнате с Райти, и мы почти не спали, протрещав всю ночь о нашем первом матче за команду. Мне нравилось всё, что со мной происходит и что окружает. Перед игрой мы завтракали правильной едой: пастой с цыплёнком. У «Тоттенхэма» в Чигвеле был неплохой состав: за них тогда играли Питер Крауч и Люк Янг - ныне игроки уровня сборной (а с Пити мы побывали и одноклубниками).

Игра была жестким «мочиловым». Я отыграл хорошо, залепив неплохую «банку» дальним ударом. Закончили со счётом 1:1, и уходя с поля я заметил Алана Шуга (владельца «шпор»), о чём-то беседующего со Стиви Хайуэем. Шуга приобнял Стиви за плечо. Когда я пришёл в раздевалку, Богго глянул на меня и сказал:
- А ведь они о тебе говорили.
- А ты почём знаешь?
- Имя твоё слышал в их разговоре. Уж не знаю, о чём там Шуга говорил, но тебя упоминал много раз.

Я не стал заморачиваться об этом. Сходил в душ, переоделся, прыгнул в автобус, чтобы ехать обратно в Ливерпуль. Неделю спустя я узнал, что Шуга хотел купить меня. За два лимона фунтов!! Неплохо для «никому не известного». «Ливерпуль» предложение завернул. «Не смеши», - ответил Хайуэй владельцу «шпор». Они ценили меня.

Через месяц после «шпор» меня оштрафовали на препирательства с Дэйвом Шэнноном. Моё нарушение было мелким - не отнёс тарелку на место после еды. Ну, фигня же. Я попал всего на пять фунтов, но я только-только начал получать нормальные деньги - в общем, для меня это казалось вполне приличной суммой. И вообще - я был не виноват. Разозлился. Пошел увидеть Дэйва, один на один - зашёл к нему и закрыл дверь.

- И за что штраф? Он меня совсем не радует.
- Ты никогда за собой тарелки не убираешь.
- Я убрал! - Я и правда убрал, а вот некоторые мои товарищи, ленивые бакланы, оставляют тарелки где попало. Но не я! Мама с папой научили меня уважать труд других.

Я был страшно расстроен тем, что Дэйв мне не поверил. «Вы не получите этот пятак»! Но Дэйв даже не стал препираться: «Что было, то было. Ты оштрафован, поэтому заплатишь».

Я знал, что проиграл этот спор. «Я заплачу, но это реально перебор, Дэйв».

Все любили шутить с Дэйвом. Он был абсолютно своим чуваком, одним из тех, кто поддерживает командный дух. После того штрафа в пятак фунтов мы разговаривали о расписании на следующий сезон. «Дэйв, сделай доброе дело, выдай мне расписание для резервов и команды 19-ти лет. Моё кто-то спёр».

Дэйв поглядел на меня и широко улыбнулся: «Не, эти тебе больше не нужны. Держи-ка вот это», - и он вытащил из портфеля и протянул мне расписание для первой команды.

Первой! Я даже немного офигел. Выходя из офиса Дэйва я начал думать: ага, он не дал бы мне этого расписания, если бы тренеры не считали, что у меня есть шанс там играть. Когда я это понял, у меня выросли крылья - такого подъёма я и не ожидал. Моя злость за пять фунтов испарилась.

Жерар говорил, что приходил меня просматривать одним прекрасным днём, но вообще-то сначала это сделал его помощник, Патрис Бержус, неплохой чувак. Патрис оценил меня до Жерара. Тот день я не забуду: утром Стиви Хайуэй вызвал меня в офис и сказал: «Стивен, сегодня кое-кто к нам заглянет. Жерар Улье, Фил Томпсон, Сэмми Ли и Патрис Бержус приедут из Мелвуда и будут наблюдать за тобой на тренировке». Больше ему ничего не требовалось говорить - я понял - вот оно. Вот мой шанс запрыгнуть на полном ходу в состав первой команды.

Перед началом тренировки по раздевалке пробежал слушок, что из Мелвуда приехали лишь двое. Честно говоря, мне было всё равно, сколько их там будет, мне было важно только то, что я вызвал у руководства интерес. Надо их впечатлить. Я всегда тренировался на полную, но это занятие должно было стать моим пропуском к славе. Еле дождавшись начала, я выбежал на поле и начал крутить головой по сторонам.

Никого нигде не было.

Вот говно! Что, Жерар с его помощниками передумали? Может, они считают, что я ещё ни к чему не готов? Ну и ладно, буду тренироваться.

Через некоторое время мне начало казаться, что кое-кто там всё таки маячил: пара человек стояли поодаль, но было заметно, что они смотрели на нас. Приглядевшись, я понял, что это наверняка Патрис и Сэмми. Отлично! Пора включиться на полную. Мы тренировались час и сорок пять минут, сначала на владение мячом, а потом играли тренировочный матч. Я царил на поле. Был первым на мяче, жесток в подкатах, бил мощнее всех. Я считал, что это просмотр для первой команды, поэтому старался так, что взмок, как из ведра окатили. Было видно, что они на меня смотрят, а Сэмми ещё что-то и записывал. Патрис же просто стоял и наблюдал.

Когда тренировка окончилась, Стиви представил нас Сэмми и Патрису. Ну да Сэмми-то мы и так знали. Он всегда хорошо относился к молодым парням, и его все любили. Сэмми не смог не отметить меня. «Неплохо», - сказал он мне, и я остался очень доволен. Когда все разошлись, Патрис подошёл поближе. Его, напротив, никто толком не знал, а я вообще видел в первый раз (он недавно приехал вместе с Жераром). Патрис пожал мне руку: «Выглядишь отлично». Ух ты, то, что нужно! Он пошёл дальше, а я полетел домой на крыльях.

Но надо было сдать ещё один «экзамен». Меня ещё не видел Жерар. Хотя потом стали говорить, что Жерар меня просматривал, - на самом деле это пошло после игры с МЮ (до 19 лет) в одну из суббот ноября. Я тогда из кожи вон лез, ибо матчи против «манков» я всегда играю с удвоенным упорством. Плюс, это была моя первая игра после травмы. Я сломал запястье и играл с повязкой. До этого у меня был шанс сыграть за резервы против нашей первой команды, но доктор не разрешил, сказал, что я не готов. Я расстроился, ещё и потому, что на этой игре опять должен был быть Патрис. Но рука зажила как раз к тому дню, когда приезжали «Юнайтед». Я не мог дождаться часа, когда я их размажу.

Все мои друзья играли в этом матче - Богго, Грегго и другие. Собралась приличная толпа зрителей - человек 200, что совсем неплохо для матча «молодёжки». Мой папа тоже пришёл, зная, что больше всего на свете мне помогает его поддержка. Все тренеры, Стиви и Дэйв, стояли у бровки, и вдруг я заметил между ними Жерара. Вообще-то потом я слышал, что вроде бы он приехал просмотреть Ричи Партриджа, вингера из Ирландии. Но я был уверен, что он приехал смотреть меня, поэтому преисполнился величия. Эта игра была моя, со старта и до самого конца: я сминал «манков» на любом участке поля. Мне должны были выписать красную карточку за мои подкаты, это точно. «Ещё раз - и отправишься отдыхать!», - предостерёг меня арбитр. «Ещё один такой подкат - и тебя удалят!», - взывал ко мне Стиви.

Но я не слушал их обоих. Я просто хотел разметать всех игроков «Юнайтед» на мелкие кусочки. У них была хорошая команда с такими игроками, как, например, Джон о'Ши. Было очень похоже на тот матч, когда в Мелвуд приехали футболисты из Лилльшела. Я хотел их всех размазать. Итог - ничья 1:1, зато я забил и был уверен, что показал себя. Уходя с поля, словно король, я немного косился на Жерара, чтобы увидеть его реакцию. Но его уже там не было.

Вот блин! Но я всяко его впечатлил. Когда я приехал домой, папа встречал меня.
- Тренер был там, знаешь?
- Знаааю, - ответил я, улыбаясь. - Видел.
- Ты отлично себя показал.
Это было для меня щедрой похвалой. Спать я ложился, чувствуя себя на вершине мира.

Воскресенье пролетело быстро [оно всегда так пролетает - прим.переводчика], а я с нетерпением ждал понедельника. Я хотел выбежать на тренировку и услышать пару лестных слов от Жерара. Но в понедельник ничего не произошло. И во вторник тоже.

А вот в среду я повстречал в коридоре академии Жерара и Роя Эванса. Уже было известно, что Рой уходит 12 ноября - у него было время завершить все дела и попрощаться. Это по-нашему - вполне цивилизованно. Рой остановил меня, а я не знал, что сказать, и переминался с ноги на ногу. Передо мной стоял Рой Эванс, а рядом с ним - человек, который целиком принимал от него дела, т.е. мой новый босс, с которым я никогда не встречался раньше лицом к лицу. Я чувствовал себя ни хрена не в своей тарелке. «Как дела, Стивен? Продолжай работать, у тебя отличные шансы добиться всего».

Жерар также сказал: «Да, у тебя очень хорошие шансы». Я поглядел на него, посмотрел ему в лицо, ставшее в следующие годы таким знакомым. Он продолжал: «Продолжай заниматься тем, что делаешь. Я видел тебя на прошлой неделе против МЮ - ты был очень хорош».

- Спасибо, - ответил я и вновь повернулся к Рою. - Мне жаль, что всё так складывается.
- Не беспокойся, Стивен, со мной всё в порядке. Ты только продолжай в том же духе.

Мне было жаль Роя. Я хотел, чтобы он остался. Он всегда был хорош со мной, и я знал, насколько сильно он хотел видеть меня в первой команде. Всегда, когда мы виделись, он говорил: «Избавляйся от своих травм, и будешь играть у меня».

Теперь, когда у руля «Ливерпуля» стоял француз, я понятия не имел, что произойдёт. Нужен ли я Жерару в первой команде? Он ведь толком не знает, кто я. Рой знал меня с моих двенадцати лет, и его уход казался мне ошибкой. Я слышал, что люди в Мелвуде поговаривали о французе: мол, он поменял практически всё, и тренировки теперь никому не нравятся. Жерар был очень строгим. Негативные эмоции царили и в резервах.

На первый взгляд Жерар казался неплохим парнем, но я понятия не имел, насколько хорошо он знает английский. В общем, я его боялся. Да, именно так. Он был боссом, человеком, который решал, остаться мне в команде или идти на все четыре стороны. Он этого «офранцуживания» я нервничал. Я хотел, чтобы на его месте был англичанин, тот, кого я знаю и понимаю. При Рое я точняк бы заиграл и развивался в первой команде, это был бы лишь вопрос времени. Но Рою указали на дверь, и должен был доказать свои способности перед иностранцем.

Через пару дней, в пятницу, Стиви Хайуэй вызвал меня и Райти в офис. Дэйв Шэннон тоже был там. «Есть важные новости, парни, - начал Стиви. - Жерар и Фил вызывают вас в Мелвуд».

Мы переглянулись. Офигенно! Это как раз та новость, которую мы ждали!

«Начинаете в понедельник, - продолжал Стиви. - Жерар хочет включить вас в программу тренировок первой команды. Вперед, парни, это шанс выйти на новый уровень». Стиви помолчал, а потом дал один важный совет. Он знал, что наши дни в академии подошли к концу, поэтому сказал: «Никогда не забывайте, откуда вы вышли, - сказал он мне и Райти. - Никогда не забывайте, что мы делали для вас, и всегда готовы делать для вас. Мы не хотим, чтобы вы менялись. Не давайте изменениям вскружить себе голову. Вы оставляете своих друзей, но будьте всегда уверены, что можете вернуться и увидеть их снова».

Он не должен был беспокоиться об этом. Я знал свои корни, и никогда бы не ушел из академии не оглядываясь. Я всегда помню имена людей, которые вели меня всю дорогу к первой команде: Стиви Хайуэй, Дэйв Шэннон и Хьюи Макоули.

Я приехал домой, припарковался в Айронсайде и увидел мальчишек, пинающих мячик, прямо как я когда-то. Мой мир начал вращаться быстро-быстро, быстрее чем я мог мечтать об этом в школе. Я зашел домой, а в голове у меня царил хаос. Папа сидел в гостиной, читал газетку. Когда он поднял на меня взгляд, он увидел, что глаза мои блестят.

- Что такое? - спросил папа.
- Меня пригласили в Мелвуд! - ответил я.
- Ну вот оно, наконец-то! - он был страшно горд.

Выходные пролетели будто пара минут - я не мог думать ни о чем, кроме Мелвуда.

Мы с Райти проводили много времени и вне поля - предвкушали и обсуждали нашу новую жизнь. Нам казалось, что мы уже прям профессионалы. В последнюю ночь на понедельник ни один из нас не спал спокойно.

Утром перед тем как я собрался и поехал навстречу моей будущей карьере, меня позвал папа. Он дал мне наставления: - «Это начало большого пути, - сказал он. - Скоро ты войдёшь в раздевалку, где будет полно игроков сборной Англии. Помни, Стивен, ты ещё ничего не добился. Знай своё место, но хватайся за свои шансы».

Папины слова вернули меня к реальности и сосредоточили. Я был готов.

И офигеть как нервничал. Пока я ехал в Мелвуд, я весь исходил на гамно от нервов. Мы с Райти приехали чертовски рано - хотя большие железные ворота и были открыты, внутри было лишь несколько машин. Мы зашли и нерешительно двинулись к павильону. И Райти, и я знали, где раздевалки, но пару минут мы простояли снаружи, набираясь смелости. Потом я взялся за ручку двери и зашёл внутрь.

Внутри никого не было.

Был только работник, отвечающий за спортивную форму: он укладывал на каждое место тренировочный комплект. Мы с Райти пробежали глазами по скамейкам, ожидая увидеть свои комплекты - но ничего не было. Ни намёка. Наши сердца шлёпнулись в пятки.

- Етитский клещ, Райти, тут никто и не в курсе, что мы пришли, - сказал я в отчаянии.
- Вот гамно, - отозвался он.
Тут мы оба почувствовали себя грабителями, которые покусились на чью-то собственность.
- Сейчас зайдут футболисты первой команды, - продолжал я, - Они наверняка скажут: «Какого хрена вы тут делаете»?

Мы уже хотели свалить, как открылась дверь, и в раздевалке один за другим начали появляться «звёзды»: Робби, Макка, Джейми. Слава богу, у них были вполне дружелюбные лица - они знали нас с Райти и всегда были добры с нами.

«Ну вот вы и здесь, наконец-то!», - приветствовал нас Джейми.
«Да уж, явились офигенно вовремя», - хохотал Макка рядом.
«Почти ни фига не опоздали, ыыы», - присоединился к ним Робби.

Мы с Райти чуток расслабились. Всё-таки может быть они нас и ждали. - «Бери свою форму и размещайся рядом со мной», - сказал мне Джейми [Реднапп]. Чёрт, ну вот я и влился, подумал я, падая на лавку рядом с одним из известнейших в стране футболистов.

Но потом вдруг пришёл один из тренеров и велел нам с Райти сесть на самые отстойные места в самой жопе раздевалки. Мы сгребли одежду и переместились, ну да и что с того? Мне было всё равно, где переодеваться - настало время тренироваться с первой командой. Принимай всё, как есть. Вперёд.

На поле Жерар построил всех в круг, сам встал в середину и представил нас с Райти как новичков. - «Эти парни теперь с нами, - сказал он. - Я перевёл их из академии». Чёрт, да! Потом были инструкции, и тренировка началась.

При всех моих опасениях насчёт методов тренировок Жерара - мне всё нравилось. Никаких ожидаемых строгостей не было, стиль работы доставлял удовольствие. А двусторонние игры были вообще классными. После всего Джейми, Макка и остальные возвращались в раздевалку, весело шутя. Жерар подозвал нас с Райти - наедине никто из нас пока что с ним не разговаривал - это был первый раз.

«Теперь вы здесь, - начал Жерар. - Вы в начале большого пути. Выглядите вы пока совсем не надлежащим образом: вы нужны здесь большими и мощными, а вы пока худющие. Поглядите на любого в раздевалке - всё существенно мощнее, поэтому вам придётся подтягиваться до их уровня. Режим тренировок у вас будет другой - не жалуйтесь, просто работайте и делайте всё, что вам скажут, всё до последнего. Будете кушать, когда вам скажут. Пить, что вам скажут. Вы должны быть хорошо готовы физически, чтобы выступать в первой команде. Вы не так далеко от этого».

Привычная жизнь менялась. Мы разговаривали с диетологом: он меня осмотрел и посоветовал отказаться от фаст-фуда. Вообще-то я довольно адекватно питался до этого, но я понимал, что надо набирать хорошую форму. Никаких больше бургеров. Жить как атлет - теперь был мой девиз. Инструктору по физподготовке пришлось попотеть надо мной и Райти, занимаясь четыре дня в неделю по два часа - на тренажерах. Я тягал веса, с каждым дюймом становясь ближе к первой команде. Я навешивал себе железо на штангу, повторяя, что это приближает меня к дебюту за «Ливерпуль». Я мечтал коснуться рукой знака This is Anfield [висит на стадионе над туннелем перед выходом на поле - прим.переводчика], пробежаться по травке под рёв Копа. С такими мечтами никакие нагрузки были не страшны.

Жерар частенько заглядывал, чтобы оценить мой прогресс. Однажды после занятий в зале меня вызвали к нему в офис. «Стивен, - начал он издалека, - У тебя отличные возможности. Ты очень способный, и воспринимаешь всё должным образом. Мы пристально следим за твоим развитием». Я понял, что ему действительно не всё равно. «Я хотел бы пригласить твоих родителей поужинать вместе».

Мы встретились все вместе в одном милом местечке на Аллертон Роуд. Жерар не увлекался разговорами о футболе, он больше расспрашивал о моей жизни, поэтому получилась весьма простая беседа. Мои родители были под впечатлением - оба были довольны тем, что их сына искренне ценят.

Вот так неожиданно футбол стал чрезвычайно важной частью моей жизни. Веселье молодёжной раздевалки осталось в прошлом: я был ещё щеглом, но уже в основной команде. Появляться там с шуточками было уже невозможно, а точнее, даже и страшновато. От одной мысли о том, что меня осадят Робби или Джемо, у меня душа в пятки уходила. Поэтому я держал рот на замке, поглядывал на них и говорил себе: не высовывайся, работай на износ. Жерар внедрил немало новых правил, поэтому я только успевал поворачиваться. Штрафовали буквально за всё. Пару раз мне влепили штраф за опоздания, а один раз - за то, что надел не ту футболку на тренировку. С первого дня я понял, что не стоит выпендриваться под новым «французским» режимом, и не стоит возникать на Жерара. Он очень явно давал всем это понять, и всё, кто не понял, могли быть свободны. Некоторые игроки считали режим весьма суровым, ведь при Рое Эвансе всё было мягче. Кто-то вообще не смог привыкнуть: Макка, например, после того сезона ушёл по свободному трансферу в мадридский «Реал», Фил Бэбб тренировался отдельно, ожидая окончание контракта. Все понимали: терпение Жерара лучше не испытывать.

Несмотря на мою нерешительность с постепенно начал завоёвывать расположение Жерара. 23 ноября «Ливерпуль» летел в Виго на матч с «Сельтой» в третьем раунде Кубка УЕФА - и нас с Райти взяли! Я был страшно рад лететь в Испанию с другими игроками, тренерами, менеджерами. Сидя рядом с Райти я сказал ему: «Всяко нас взяли, чтобы помогать с формой. Мячик вряд ли потрогать дадут». «Угу», - уныло согласился Райти.

Мы расслабились и остаток полёта прошёл ещё более в кайф. Было прикольно сидеть со всеми старшими, обедать с ними, обсуждать тренировку. Я - только что из академии, они - поиграли на чемпионате мире. Класс.

Когда дело дошло до делёжки комнат гостиницы, Жерар разлучил нас с Райти. Я отправился делить хоромы с Джейми. «Наблюдай, - посоветовал мне Жерар. - Смотри, как Джейми ведёт себя, как он ест, тренируется, как играет. Учись у него». У Джейми можно было многому научиться: он относился ко всем на равных. Он говорил со мной так же, как разговаривал с Джейсоном Макатиром, Филом Бэббом или с любым товарищем, с которым он уже играл много лет.

Пока я особо даже и не мечтал оказаться поближе к полю. Но в тот день я вошел в раздевалку и увидел футболку с моим именем и номером «28». Моя личная футболка. Я стал частью стаи - вот теперь я точно был одним из клуба «Ливерпуль». Это подействовало на меня, будто я враз оказался в каком-то другом мире.

Жерар включил меня и Райти в число запасных - в Европе можно было заявлять семь игроков на замену [а в Англии тогда - лишь пять - прим.переводчика], поэтому у нас был шанс.

Мы восседали на скамье запасных тем вечером и смотрели, как «Ливерпулю» дают урок по владению мячом. «Сельта» была тогда неплохой командой с Клодом Макелеле, который потом доказал свой класс в «Реале» и «Челси», а также с двумя умелыми атакующими игроками из России - Валерием Карпиным и Александром Мостовым. «Сельта» была слишком хороша для нас, и мы проиграли 1:3. Ни я, ни Райти так и не вышли на поле, но мы не расстроились. Было и так невероятно ощутить близость еврокубкового сражения, послушать буйный стадион с 24-мя тысячами болельщиков - а ведь прошёл всего месяц с того дня, как я играл за резервы, и на матчи приходило по 200 человек. Кое-что изменилось, да.

Когда мы вернулись в Англию, я начал мечтать о том, чтобы однажды попасть в состав. Я выкладывался по-полной на тренировках. На нашем первом заняти по возвращении из Виго я накрутил Пола Инса. Он не мог достать меня, я был лучше. Инсу были интересны только игры, а не тренировки, но он мог «включаться», когда хотел. Многие говорили, что Инси уже не тот по возвращению из миланского «Интера», но были игры, когда он был просто прекрасен. Это я точно вам говорю. Уж не знаю, какие там у него с Жераром были отношения, но в раздевалке Инси был одним из главных. И все это знали. Правило номер один в Мелвуде: не зли Инса. Но на тренировках другие правила, и я хотел превзойти его. В конце Инси носился за мной, но не мог достать меня. Другие игроки не могли пропустить такой момент.

«Был Инси, да весь вышел!», - кричал Фаулер.
«Иди в жопу», - бросил на бегу Инс.
«Э-ге-гей, приглядывай, чтоб тебе задницу не надрали!», - дразнил Пола Реднапп.

Я не показушничал, я просто всё делал, как надо, я старался. В глубине души я хотел место Инса на поле, вот и всё.

Жерар не мог этого не заметить - и на следующий матч против «Блекбёрна», 29 ноября, он назвал меня в числе восемнадцати футболистов, которые смогут выйти на поле . Моё сердце сжалось при мысли о Райти, которого даже не включили в число запасных, но в то же время я был страшно рад за себя. Двоих отсеяли, и я оказался на скамейке запасных на матч. Жерар выбирал запасных игроков, чтобы иметь возможность прикрыть все позиции, и меня он считал способным сыграть в центре полузащиты, в полузащите справа или справа в защите. Ну всяко, раз у него есть план, значит, он собирается выпустить меня, думал я.

Описать тот день на «Энфилде» можно лишь волшебными словами. Я запомнил его так, словно это было вчера. Я выбрался из раздевалки, встал со всеми в линию в коридоре и благоговейно коснулся таблички This is Anfield. Выйдя из туннеля я услышал шум 41 753 болельщиков - офигенно! По ходу игры Жерар посылал запасных разминаться за боковой линией, к Копу и обратно. Всем запасным аплодировали. Ну почти всем. Хлопали ли мне, когда я туда бежал? Да ни хрена. Я чувствовал каждый нерв своего тела, чуял каждую ниточку сомнения каждого фаната, который видел какого-то разминающегося пацана. Я почти даже слышал, как они все там говорят друг другу: «А это что ещё за бритый хрен там бегает? Это, чёрт, побери, кто? Надеюсь, он не выйдет на поле». Я был готов убиться об стену.

Осталось пять минут до конца матча, и я совсем успокоился. Не выйду. Уфф, свободен, теперь бы расслабиться. «Ливерпуль» вёл 2:0 - забили Инси и Майкл - и все парни просто заканчивали игру. Потом Фил Томпсон вдруг повернулся ко мне и сказал: «Иди-ка пробегись». Я начал активно разминаться, думая, что две-три минуты ещё у меня есть. На Коп я старался не смотреть. И тут Фил начал махать мне рукой. Побив мировой спринтерский рекорд, я рванул к скамейке, где Сэмми Ли вышел навстречу мне и крикнул: «Удачи!»

Он был доволен, я видел его лицо - он был счастлив за меня, наш, местный парень, Сэмми всегда верно служил «Ливерпулю» как игрок, а потом и как тренер. Сэмми знал, что этот момент для меня значит.

Мой дебют за «Ливерпуль» был в паре секунд. Вся тяжёлая работа, все мечты, все сражения с неудачами и разочарованиями, все травмы - всё это стоило вот этого шага через белую линию. Все удары, полученные ещё на Айронсайде, все страхи потерять ногу в детстве. Я всё перенёс, и я добился этого - дебюта, которого так давно ждал.

Веггард Хеггем, наш правый защитник, поле покинул, и мне нужно было закрыть его позицию. «Придержи мячик для нас, - напутствовал меня Жерар. - Сохраняй его, выбивай, если что». Моё сердце билось чертовски быстро, но я старался себя успокоить - так, выйти туда, сделать всё как надо, свалить оттуда - вот что я повторял, когда бежал на позицию. Несмотря на нервы, я сразу стал искать мяч - больше всего хотелось его почувствовать. Вскоре мы повстречались. Я остановил мячик, огляделся и паснул кому-то в «красной» футболке. Ничего такого, никакого риска. Слава богу. Мне сразу же расхотелось вновь встречаться с мячом. Хватит с меня, пожалуй. Я стал смотреть на судью и желать, чтобы он свистнул в свой грёбаный свисток!

И вдруг мяч перехватили, и мне пришлось подключаться. Инси отдал на меня, на хорошую позицию, чтобы навешивать в штрафную. Даже, пожалуй, идеальную позицию. Я тысячу раз так открывался в моих прошлых играх, и всегда исправно доставлял мячик, куда следует - и лишь одна мысль билась у меня в голове: приложиться как следует, создать момент в штрафной. Но сорок с лишним тысяч глаз следили за мной, и я облажался, послав мячик чуть выше центральной трибуны. Инси с неудовольствием поглядел на меня. Пипец, хотелось провалиться сквозь газон...

Тем не менее, «Ливерпуль» выиграл, поэтому после матча настроение в раздевалке было весёлым. Мне все жали руку, трепали по голове, обнимали. Райти тоже появился и сказал: - «Молодцом! Вот ты и сыграл за «Ливерпуль»! Мне было страшно приятно, потому что я знал, как ему нелегко дались эти слова - он-то на поле не выходил. Но свою досаду он успешно скрыл, подшучивая надо мной. Впрочем, подшучивали все. Я хотел побыстрее сгрести одежду и убежать в холл - увидеть моих родителей. Мама, папа и Пол были там, среди родственников других игроков - и это было здорово.

Игры, тем временем, продолжались. В пятницу, 4 декабря, я тренировался в Мелвуде со всеми, готовясь к выезду на «Уайт Харт Лейн». Это должна была быть крутая игра, и я надеялся выйти на поле. У меня решил взять интервью Пол Джойс, наш местный репортёр, как вдруг мимо проходил Карра. Он поглядел на меня и крикнул: «Едрён батон, Стиви, ты сыграл одну чёртову игру за клуб - и уже интервью раздаёшь! И не притворяйся там, что состава на игру не знаешь»!

Но я не знал. Жерар мне даже не намекал на возможность сыграть со «шпорами». Правда, учитывая многочисленные травмы и дисквалификации в команде, можно было предположить, что меня задействуют. После ужина в лондонской гостинице, Жерар вызывал меня к себе. - «Стивен, ты в старте».

Мой первый выход в основном составе! Я пулей вылетел из комнаты Жерара - тысяча чертей! Хлопнувшись на кровать в своём номере, я не мог заснуть. - «Страшно нервничаю, - признался я Райти, с которым мы на этот раз делили комнату. - Придётся играть против Аллана Нильсена, а он крутой». Я думал, что буду играть в центре полузащиты и должен буду противостоять Нильсену.

Следующим утром Жерар объявил расстановку на игру: 3-5-2. «Стивен, ты справа», - сказал он мне. Сердце моё упало: играть справа означало одно - Давид чёртов Жинола. Когда мы все вышли из комнаты совещаний, все говорили мне: «Мм, Жинола! Ну, удачи тебе, ага».

Я знал, что Жинола очень хорош. Я видел его по телику много раз, ну не мог же он быть настолько хорош, а?! Футболист сборной Франции, обожаемый фанатами «шпор» - его почти выбрали Игроком года. Да и шут с ним - разберёмся. Я ещё раз поглядел на стартовый состав и увидел, что Инси тоже играет. Блин, если я облажаюсь с Жинола, Инси будет меня гнобить всю игру.

Перед выходом из раздевалки меня подозвал к себе Жерар. «Засунь этому Жиноле его ноги в жопу! - напутствовал он меня, - Не давай ему развернуться»! Жерар никогда не ругался, но сейчас он очень хотел, чтобы я прижал соперника. У них были свои счёты: они не ладили ещё со времён, когда Жерар тренировал сборную Франции. Жерар считал, что ошибки Жинола стоили команде квалификации на чемпионат мира в Америке в 1994 году. Он хотел, чтобы я подавил француза.

Но... фиг там. Жинола был на коне. Он издевался надо мной, как бы говорил - отойди, мальчик, не мешай. Мол, заходи попозже, когда подрастёшь. Это был кошмар, он просто был в тот день неудержим. За пять минут он раз семь прорывался по моему флангу и шесть раз неплохо навесил в штрафную. Он будто в шутку грузил и грузил мячи прямо на головы Стефена Иверсена и Криса Армстронга. Я бегал где-то рядом и жутко злился, ибо мячик видел, но потрогать его не мог. Отдав пару передач в никуда я услышал свирепый рёв Инса: «Соберись, бля»! Чёрт, куда уж хуже - пронеслось в моей голове. Инси взъелся на меня, проклятый Жинола делает из меня клоуна, я теряю позицию и не справляюсь с простой задачей. Убейте меня кто-нибудь!

«Ливерпуль» прилично повозили в первом тайме, у меня был полумомент, чтобы попытаться забить гол, но я его просрал. Хуже не бывает. Но игроки, которых я уважал, не посыпались: все они были отличными товарищами. Фаулер приглядывал за мной всё время, а Джейми сказал: - «Всё нормуль, ты всё делаешь правильно, старайся сохранять мяч для нас». Инси тоже решил внести свою лепту: - «Прижми Жинола, отбирай долбаный мяч, давай же, ёпта!» Он меня напрягал, и я уже начинал его ненавидеть. С моих губ уже практически срывалось дерзкое «Отъ**ись от меня!», когда я смотрел на Инси, но я себе никогда не позволил сказать это. Чёрт, сколько раз я хотел заорать на него! Вот ведь прикопался!

Когда я узнал Инси получше, я понял, что его постоянные придирки - это его способ поддержки игроков. Инси не хотел гнобить меня, он просто думал, что это лучший способ меня поддержать. Если на поле Инси говорил что-то действительно приятное - хрена с два я ему верил, ибо чуял, что он явно так не думает. Это его стиль: всегда агрессивный, всегда требующий большего. Поэтому его карьера и длилась так долго.

Во первом тайме я был на дальней от скамейки стороне поля, поэтому я не слышал советов от Жерара, Фила Томпсона или Сэмми Ли - и чёрт возьми, слава богу. На таком расстоянии они наверняка не могли чувствовать чудовищные волны моего беспокойства. Каждую минуту я ждал, что на боковой появится табличка с моим номером, и Жерар крикнет с линии: «Джеррард, вон с поля! Ты облажался!» И я бы даже наверное не обиделся на него за такое. Все игроки «шпор» смотрелись намного лучше меня. Жинола в тот день вообще был Крутым, но и Иверсен с Армстронгом казались существенно сильнее, чем болтающийся справа я.

Мой первый выход в основе закончился для «Ливерпуля» поражением 1:2, а для меня - унижением. Правда, все вели себя вежливо, Жерар сказал, что я сыграл нормально, и Томпсон тоже сказал, что всё ок. Все парни старались поддержать меня, но сам я знал, что сыграл плохо. В голове пульсировали папины слова: «Используй свой шанс, Стивен, хватайся за него». А я не сумел...

Путь домой показался вечностью. Я сидел рядом с Райти, но не мог выдавить ни слова. Родственники и друзья звонили и спрашивали, как всё прошло, сколько в итоге я отыграл. Я пространно рассказывал об игре, надеясь, что все они случайно пропустят Match of the Day. Потом позвонил папа - с ним я мог быть честным. - «Это был пипец, пап, надеюсь, я не просрал всю карьеру».

Сэмми Ли знал, каково мне было: он залез в автобус и попытался разговорить меня, но моя депрессия была сильнее его мотивационных навыков. Когда мы приехали в Ливерпуль, мне очень не хотелось вылезать из автобуса. Мне казалось, что меня там ждёт лишь расписание резервов с пометкой на полях - «недостаточно хорош».

Чудом я это пережил. Следующим матчем «Ливерпуля» была ответка с «Сельтой» 8 декабря, и для меня стало откровением известие о том, что я снова в старте - невероятно, после того, что я позволил делать с собой Давиду Жинола в Северном Лондоне. Инси был дисквалифицирован на матчи еврокубков из-за удаления, поэтому Жерар поставил меня, причём, по слухам - на мою привычную позицию. Так и случилось.

Я начал игру в центре поля и сразу почувствовал себя в своей тарелке. Сыграв удачно пару раз я преисполнился уверенности - наконец-то я начал показывать зрителю то, на что способен, стелясь в подкаты, выбивая мяч. Прямо как в родном Айронсайде. До меня доносились фанатские песни и аплодисменты: наши болельщики всегда особо любили местных воспитанников - и они все поддерживали меня, восторженно отзываясь на каждое моё действие на поле. Меня даже выбрали игроком матча.

Давления на этот раз я не испытывал. Никто особо не надеялся на хороший результат, держа в голове матч в Испании, да и «Ливерпуль» в целом был слабоват из-за травм и дисквалификаций - Инси, Реднаппа, Макки и Хеггема не было на поле. Защита явно не была в форме, и мало кто ожидал, что мы отыграем разницу голов. Да и испанцы были крепки, завоевав победу благодаря голу израильтянина Хаима Ревиво. Он забил из-под нас с Дэнни Мерфи, но никто после матча не вспоминал об этой ошибке. Все поздравляли меня. Хоть «Ливерпуль» и проиграл 0:1, по глазам тренера я видел, что он доволен мной. Все говорили, что мой первый домашний старт чертовски удался. С утра, заходя в раздевалку, я сомневался, смогу ли я вообще когда-нибудь стать профи после недавнего жиноло-унижения, но уже вечером, выходя из раздевалки, я уже точно знал, что смогу.

На следующее утро я, едва одевшись, рванул за новостями. Я скупил все газеты, чтобы посмотреть, что там пишут про меня, какие выставили оценки за игру. Всего девять из десяти! Вот блин! А где моя фотка? На последней странице? Едрён батон! Я страстно желал, чтоб меня узнавали. Когда я шёл по улице, и у меня просили автограф, душа моя расплывалась в улыбке. Слава была для меня чем-то новым, и я никак не мог насладиться ею. Ещё, ещё! В ливерпульской программке на матч была страничка о Стивене Джеррарде - «Новичок на виду». Этот кусочек я перечитал тысячу раз. Дело не в гордости за себя - мне просто нравилось, что меня узнавали. И то, что обо мне писали в газетах и узнавали на улицах, говорило мне о том, что я действительно развиваюсь на поле.

Но самохвальством я не страдал - меня окружали правильные люди, например, папа: он всегда следил за тем, чтобы мой новый статус без пяти минут «звезды» не давал мне сачковать на тренировках. «Не читай эту фигню, - говорил он, когда замечал, что мой взгляд останавливается на газетах. - У тебя завтра тренировка, ты ещё ничего этакого не достиг, помнишь»?

Ещё папа вскгда советовал мне: - «Не смотри на футболистов, которые отыграли по 300 матчей и уже успокоились. Тренируйся и играй, будто каждый матч для тебя - первый. Играй, будто каждый матч - финал Кубка мира. Учись и никогда не допускай слабины». Состоявшиеся игроки типа Инса, Реднаппа или Фаулера никогда не допускают. И если у какого-то парня, только что из молодёжки, срывает крышу, тот же Инси быстро поставит его на место.

Газеты уделяли мне всё больше внимания: «Воспитанник «Ливерпуля» - новый патрон в обойме» или «Герой из Хайтона». Джейми, Робби и Майкл помогали мне справляться со славой и давали советы, как уходить от хитрых вопросов в интервью. Я только удивлялся, сколькому же ещё мне предстоит научиться. Жерар на остаток сезона велел мне делить комнату в отелях со Стивом Стонтоном - мы называли его Стэном, ибо он был похож на Стэна Лорела [английский комедийный актёр - прим.переводчика] - и он приглядывал за мной на тренировках, играх и вообще. Он учил меня таким вещам, как вежливость ко всем окружающим, начиная персоналом отеля и заканчивая болельщиками. Стэн был классным парнем, и на поле многое умел. Начинающего профессионала может подстерегать много неверных дорог, но Стэн всегда направлял меня в нужном направлении.

На «Энфилде» мне помогал каждый. Даже Инси. Я говорил с ним и один на один, узнал его получше - и моё впечатление о нём изменилось. Мне он начал реально нравиться. Воспоминания о том, как он гнобил меня в молодёжке, испарились, потому что я понял, что он даже тогда вёл себя правильно. А вот что изменилось, так это его взгляд на меня. После пары игр, да даже после ответки с «Сельтой» на «Энфилде» Инси уже понял, что я уже не щегол из академии. Я был способен быть своим среди тяжеловесов. Разговоры с Инси добавили мне опыта - ещё бы! - ведь это сам Пол Инс, легенда Англии!

Жизнь в «Ливерпуле» становилась всё лучше и лучше, ведь это было просто прекрасно - быть частью этой весёлой и гудящей жизни, царящей в раздевалке. Все всегда тусили вместе, и однажды я услышал, как они обсуждают рождественскую вечеринку. А вечеринки «красных» на Рождество - легендарная вещь, там надевают офигенные костюмы и гудят всю ночь. Я хотел попасть на такую, пропустить по стаканчику с суперзвёздами «Ливерпуля». Чем ближе был конец декабря, тем сильнее ощущалось волнение перед предстоящей тусой: парни вовсю обсуждали костюмы. Я, правда, побаивался, что такие шутники, как Робби, Макка и Джейми могли устроить мне какой-нибудь адский розыгрыш, к тому же я часто замечал гнусные ухмылки на лицах старших игроков, поэтому чуял какую-то засаду. Ну, может, пинту пива мне хотят за шиворот вылить или едой закидать.

Неожиданно все мои мечты потусить обломал тренер. За неделю до праздника Жерар вызвал меня к себе в офис в Мелвуде. «Стивен, на рождественскую вечеринку ты не идёшь», - сказал он. Я постарался скрыть разочарование, но получилось не очень хорошо. «Если я узнаю, что ты пошёл туда - попадёшь на штраф. Будь осторожен - такие вечера не для тебя». Я был подавлен. Райти тоже запретили идти.

И слава богу. На вечеринке всем сорвало башню: игроки начали кутить в отеле, а потом отправились в ночной клуб совершенно без руля. Пьяных людей потом разносили, и выглядело это не очень-то хорошо. Естественно, об этом как-то узнали в News of the World, написали заметку и выложили фотки. На следующий день все чувствовали себя плохо.

Я помню завтрак: почти все игроки сидели никакущие и только и могли, что трясти головами. Все понимали, что сильно перегнули палку.

Жерар ворвался в раздевалку и чуть не разнёс все вокруг - никогда не видел тренера в такой ярости. Он говорил, что славное имя «Ливерпуля» было втоптано в грязь, и в чём-то он был прав. Действительно, игроки унизили имя клуба, и этому не было извинений. После своей отповеди Жерар повернулся к нам с Райти: - «Вот почему я не хотел, чтоб вы шли туда! Вы ничем себя не запятнали. Но вы должны намотать на ус, как поступать нельзя - учитесь на чужих ошибках».

На вечеринку я не ходил, но вместе со всеми чувствовал стыд. Такого не должно было повториться больше. Не только потому, что все игроки чувствовали себя отвратительно. Жерар просто запретил любые вечеринки.

Тот сезон не был блестящим для «Ливерпуля», но я наслаждался каждой его минутой, хорошей или плохой. Я исполнял свои детсткие мечты, выходя на поле со звёздами, такими, например, как Пол Гаскойн.

В первый раз мы встретились с Газзой, когда его «Миддлсборо» приезжало на «Энфилд» в феврале 1999. Точнее, я встретился с его рукой. Когда часы показали тридцать шесть секунд матча, Газза уже заехал мне локтем в глаз. Смачный правый локоть прямо в мою левую глазницу. Мяча рядом особо и не было, да и не было причин так поступать. Такой подарок от Газзы, моего героя детства. Спасибо, дружище. А точнее, какого хрена? Может, он слышал, что я неплохо развиваюсь, и меня кое-кто уже называл будущим сборной Англии? И захотел поставить меня на место?

- Отлично, - заорал я на него, поднявшись, - Сильно хотел так сделать, да?

В следующие моменты, когда он был с мячом, я старался прижать его, как бульдозер, хотел угостить его так, чтоб он улетел. Но фиг там. Он двигался и управлялся с мячом так шустро, что преследовать его было словно догонять привидение. А вот когда мячик оказался у меня, Газза нагнал меня в два счёта. Чёрт, от нахлынувшей смелости я решил пробросить мяч у него между ног - между ног одного из самых классных полузащитников Англии! Он живо уложил меня на газон и сказал: «Фига себе! Что это ещё за херня? А, щегол»?

Газза обожал такие моменты. Он знал, что заводит меня ещё сильнее.

После игры Газза нашёл меня, взьерошил мои волосы и обнял за плечо. «Ты чертовски неплох, пацан, - сказал он тогда. - Продолжай в том же духе». Невероятно! Я был никто, а Газза поздравил меня с удачной игрой. Думаю, ему понравилось, как я отреагировал на его удар локтем. Меня было не сломать, я не уходил от столкновений.

Потом в раздевалке я рассказал товарищам о том, как мы схлестнулись. Как и арбитр, никто из парней не заметил этого. «Не парься, - посоветовал мне Джейми. - Газза наверняка хотел это сделать ещё до начала игры. С него ещё и не такое причитается»!

Я носил тот синий фингал от Газзы, как орден. Для меня это много значило - принять его вызов, пусть и болезненный. Я хотел обменяться с ним футболками, но забоялся. После того локтя я думал, что он пошлёт меня. Может, это покажется странным - бояться подойти к человеку, которого ты девяносто минут пытался нагнать и влупить ему по ногам, но вот таким было моё отношение к Газзе. Я ведь вырос на его чудесной игре. Я читал его книгу, у меня был футболка с его именем (и у моего брата Пола - тоже). Кассету «Слава Гаскойна» мы засмотрели до дыр. Мастерство, упорство, улыбка - он был одним из тех, благодаря которым футбол стал моей религией. Когда я начинал, меня считали полузащитником более оборонительного плана, но я всегда стремился вперёд, как Газза. Сегодня я играю в больше похожем на него стиле, и хотя с ним мне не сравниться в мастерстве, кое в чём я его превзошёл, например, в выносливости.

Его карьера была уже на закате, когда мы встретились, и было грустно наблюдать за её закатом. Но вспоминая всё то, что было, все его потрясные финты, его голы, штрафной в полуфинале Кубка Англии на «Уэмбли» в 1991, игру против Шотландии на Евро 96, можно смело сказать, что он был гением. Кто-то скажет, что он был гадким гением, но я не верил многим вещам, которые про него писали. Он был добр ко мне, несмотря на тот подбитый глаз. Мне повезло общаться с ним, пока он ещё играл за «Эвертон», и он всегда был классным. А на поле всегда был жестким, играя в кость и стараясь сравнять меня с землёй. Но вне поля - превращался в отличного парня. Он вселил в меня веру в себя.

Автограф Газзы был единственным автографом, который был у меня с детства. Он жил той жизнью, которую я хотел для себя, и главным в ней были слава, удача и Англия.