Шенкли: Моя история. Глава 3. Перемены в Халтуисле

По окончании сезона с «Карлайлом» я отправился домой на каникулы уже через полчаса после последнего финального свистка.

Ребята из шахт заканчивали работу в два или два тридцать, и после обеда обычно начинались карточные игры – брэг или двадцать одно, среди недели обычно брэг.

Мы сидели на футбольном поле, которое располагалось через дорогу от нашего дома. Мой брат Боб был там, кажется. Одна из моих сестёр, не помню, которая, подошла и сказала: «Тебе пришла телеграмма». Это вызвало сумятицу. Я вскрыл телеграмму – она была от «Карлайла»: ПРИЕЗЖАЙТЕ КАРЛАЙЛ ЗАВТРА ТОЧКА КАРЛАЙЛ ЮНАЙТЕД.

Мы связались с «Карлайлом» и узнали, что мной интересовался другой клуб, так что я поехал обратно с Алеком, который так же ездил со мной на испытательный срок. Мы пришли к дяде Билли, и он сказал, что меня хочет купить «Престон». Он отправил меня увидеться с Биллом Скоттом, который тогда был тренером в «Престоне», позднее стал руководителем и менеджером, а потом ушёл в «Сандерленд».

Я спросил дядю Билла о сумме, и он сказал – пятьсот фунтов, из которых мне полагалось сорок пять или пятьдесят, плюс десять фунтов подъёмных, и зарплата в пять фунтов в неделю. Я сказал: «Если в Престоне всё дороже, то я буду в долгах».

Я был всем доволен в «Карлайле», потому что представлял, что в следующем сезоне буду постоянно играть в первой команде. Мне уже исполнилось бы восемнадцать. «Престон» мучился во втором дивизионе. Они едва избежали вылета и купили пару старых игроков. Они купили Боба Келли, великого игрока сборной Англии, которому тогда было уже сорок два года. Я никогда не видел, чтобы кто-то в его возрасте был быстрее на двадцати ярдах. Он был маленьким и подтянутым форвардом, который умел забивать из-за пределов штрафной. У них был Дик Роули, большой левый инсайд, который играл за Ирландию, и чей отец был менеджером собачьих бегов в Престоне. И ещё был голкипер Гарри Холдкрофт, из «Эвертона» - классный вратарь, играл за Англию.

Они думали, что у них неплохая команда, и они могут добиться повышения. Билл Скотт выдал нам эту историю. Я сказал: «Нет, никакого смысла. Сорок фунтов? Я могу выиграть столько в карты в воскресенье – или проиграть. И на десять шиллингов больше зарплата? Толку мне от этого?»

Так что Билл Скотт отправился на станцию, чтобы поехать в Ньюкасл за другим игроком – так он сказал. Думаю, на самом деле он собирался домой в Сандерленд. Тогда со мной начал разговаривать Алек. «Дело не в том, что ты получишь сейчас, важно, что получишь потом», - сказал он. «Это шанс. “Престон” – клуб посерьёзнее. Они когда-то были великой командой и могут снова ею стать».

Мы решили поспешить на станцию и поймали Скотта, когда он уже заходил в поезд. Я подписал бумаги в вагоне, получил свои подъёмные десять фунтов в поезде и вышел в Халтуисле, где сел на обратный поезд до Карлайла. Вот так я едва не остался в «Карлайле».

Я явился в «Престон» в июле 1933, но если бы я не перешёл туда, через какое-то время меня подобрал бы кто-нибудь другой, я уверен в этом. Меня легко мог бы подписать «Ньюкасл», например, я был у них на виду и играл против их резервной команды в Северо-восточной лиге.

Если вы умеете играть, то в конце концов сделаете карьеру, но тогда вокруг были сотни игроков. Во всех угледобывающих районах было полно игроков, и хватало профессионалов, которые не добились особого успеха. Клубы не могли себе позволить платить им. Такой же пессимизм был в 1970-ых – «Игра умирает» и всё такое – но тогда было хуже. Сотни ребят, уехавших из дома и поигравших сезон в каком-нибудь «Тоттенхэме» или «Шеффилд Юнайтед», или «Дерби Каунти», оказывались в итоге на помойке, играли в Третьем дивизионе за пятёрку в неделю. Было полно безработицы.

Пять фунтов тогда были серьёзными деньгами, но некоторые южные клубы Третьего дивизиона платили восемь фунтов в неделю. Мой брат Джимми получал столько в «Сандерленде» - те же деньги, что Хью Галлахер имел в «Ньюкасле»!

Так что, как заметил Алек, «Престон» был для меня неплохой возможностью. Я был тинейджером и играл правого хава.

Когда я перешёл в «Престон», там не было менеджера. Билл Скотт был главным тренером и общался с советом. Председатель мистер Джеймс Тейлор был управляющим директором и руководил клубом. Он сам никогда не был игроком, но был проницательным и практичным человеком, который понимал игру и приезжал на стадион каждый день, несмотря на занятость.

Совет директоров выбирал команду при участии Билла Скотта и его ассистента, Джима Меткальфа. Но последнее слово обычно было за Джеймсом Тейлором.

Я начал в команде Центральной лиги, и первым матчем была встреча с «Блэкпулом» в день открытия сезона. Было тепло. Я был побрит почти налысо – как Коджак – так было удобнее и не надо было часто ходить в парикмахерскую. Моим оппонентом в тот день был Бобби Финен, который потом много лет отыграл за «Блэкпул» и забил за них сотни голов. Я очень хорошо помню игру. Бобби и я оба дебютировали в тот день, так что мы немного поговорили.

В тот день мы обыграли резервы «Блэкпула» дома, и это был особенно хороший результат, учитывая, что мы потеряли игрока из-за перелома ноги – моего близкого друга Джо Брэйна, валлийского центр-форварда. Большой Луис Кардуэлл нанёс Джо травму в стыке. Для Джо это был большой удар, потому что он показывал задатки блестящего футболиста. После этого случая он уже никогда не был прежним игроком. В Престоне мы с ним всё время были вместе. Он был чудесно смешным парнем, много болтал и хорошо пел.

Наша резервная команда представляла собой смесь старых игроков с неопытными. В один день, в позднем октябре или раннем ноябре, мы играли с резервами «Бирмингем Сити» в Престоне и обыграли их с крупным счётом. Фредди Харрис, инсайд «Бирмингема», спросил у меня: «И ты ещё ни разу не играл в Лиге?», и я ответил «Нет». Фредди больше ничего не сказал. Наверное, меня продвигал Джим Меткальф, потому что уже через неделю я был в первой команде.

Игра была против «Халл Сити» (у меня до сих пор есть мои билеты со всех десяти мирных сезонов в «Престоне», и я помню все игры, в которых сыграл), у которых были ребята вроде большого Джека Хилла. «Халл» как раз поднялся из третьего дивизиона, и это было забавно – я играл против них в прошлом году в «Карлайле», и они уничтожили нас в Халле 6:1.

Они играли в тактику оффсайда, со всеми игроками на центральной линии, и их никто не мог обыграть. У них был парень по кличке Сержант, играл левого аутсайда, очень хороший игрок. Я играл против них мальчиком, но в этот раз был старше и разумнее. Я прорвал их оборону в начале игры, это привело к голу и мы выиграли 5:0.

«Престон» добился повышения, заняв второе место во втором дивизионе после «Гримсби Таун», в моём первом же сезоне в команде. Моя зарплата была повышена до восьми фунтов (шесть фунтов летом). Может, мне не стоило бы это комментировать, но в первый мой сезон с «Престоном» они вышли в Первый дивизион, а когда я ушёл в 1949, они вылетели обратно. Я провёл десять полных сезонов в клубе в мирное время, но были ещё шесть лет войны, так что всего я был связан с «Престоном» шестнадцать лет.

Мы более чем не ударили в грязь лицом в Первом дивизионе. Мы были очень стабильны. Если бы кто-то сказал «”Норт Энд” проиграли в два гола», никто бы не поверил. «Арсенал» были королями 1930-ых, конечно. У них было всё: мраморные залы «Хайбери» и алюминиевые ванны для массажа. Их игроки ходили по раздевалке в белых халатах с капюшонами, как Мохаммед Али. «Арсенал» мыслил масштабно.

Яркими моментами для «Престона» были два финала Кубка Англии подряд – поражение в 1937 и победа в 1938. «Сандерленд» выиграл чемпионат Лиги в 1936 году и был лучшей командой, против которой я когда-либо играл. Они были свободно бегущим, атакующим коллективом и на полную использовали всё пространство поля. Даже их фуллбэки, Джимми Горман и Алек Холл, шли в атаку – и это в те времена, когда во всех командах были вингеры. Два их чудесных инсайд-форварда атаковали меня в финале, в том числе великий Рейч Картер, который однажды забил за сезон шестнадцать голов головой. Их команда была так хороша, что все боялись ехать на «Рокер Парк».

В 1936 году «Сандерленд» был сильнее, чем когда они обыграли нас 3:1 в финале 1937 года, но в тот день на «Уэмбли» они всё-таки были сильнее «Престона». В том сезоне мы обыграли их в домашнем матче лиги. Наш голкипер, Гарри Холдкрофт, был травмирован и пропустил финал, и его место занял Мик Бёрнс, которого «Престон» подписал из «Ньюкасла». Никакого неуважения к Мику, но я думаю, что наши шансы были бы выше, если бы Гарри, который был важной частью нашей команды, смог сыграть.

Если бы результат нашего матча с «Арсеналом» в лиге на «Диплдейле» в конце сезона 1937/1938 – мы проиграли 1:3 – перевернуть в другую сторону, мы бы выиграли дубль из чемпионата и Кубка Англии. Вместо этого «Арсенал» выиграл чемпионат, «Вулвз» были вторыми, а мы третьими.

Чтобы подчеркнуть силу клуба в том сезоне, скажу, что в субботу 9 апреля 1938 четверо наших игроков – Энди Битти, Томми Смит, Джордж Матч и я сам – представляли Шотландию в матче с Англией на «Уэмбли», а «Престон» в тот же день играл дома в чемпионате с «Дерби Каунти». Шотландия обыграла Англию 1:0, а «Престон» выиграл у «Дерби» 4:1.

Но мы всё-таки обыграли «Арсенал» - с Тедом Дрейком, Джорджем Мэйлом, Эдди Хэпгудом и прочими – в шестом раунде Кубка Англии по дороге на «Уэмбли» в 1938.

Джеймс Тейлор, наш председатель, был человеком потрясающего характера – живой, ясный, умный и хитрый, коварный и саркастичный. После того матча на «Хайбери» в нашу раздевалку зашёл сэр Фредерик Уолл – он тогда был важным человеком в «Арсенале» – одетый в каракулевое пальто в пол. Я сказал: «Господи, это же Мафусаил!». Мы все сложились пополам от смеха, и тут зашёл Джеймс Тейлор и сказал сэру Фредерику и всем, кто был готов слушать: «Знаете, такой позор. Неправильно, что маленькая деревенская команда может приехать сюда и обыграть „Арсенал“. Это ужасно. Нельзя так делать».

Это был настоящий сарказм, соль на рану. Это был Тейлор как он есть. Когда «Сандерленд» обыграл нас 3:1 на «Уэмбли» в 1937, он держался молодцом и сказал, что мы вернёмся. Он плакал, роняя большие слёзы разочарования. Так что мы вернулись в следующем году и обыграли «Хаддерсфилд Таун» 1:0. Джеймсу достался торжественный приём в ратуше.

Он мог бы быть премьер-министром. Его разум был очень бдителен и остроумен. Но остроумные люди часто бывают саркастичны. Когда мы проигрывали, он уходил пропустить пару стаканчиков и заставлял нас ждать его в автобусе минут двадцать. Наконец он появлялся в своём котелке и с шейным платком, обращался к кому-то из игроков, например, вратарю Гарри Холдкрофту, и говорил: «Этот последний гол, Гарри. Это несправедливо. Я видел, что случилось. Как раз когда ты собирался нырнуть за мячом, толпа за воротами тряхнула чёртову землю. Я сам всё видел».

У Джеймса Тейлора можно было многому научиться, но некоторые вещи он делал неправильно, так что я потом так не поступал. Он мог, например, ждать кого-то, скажем, Билла Скотта, и кричать: «Скотт!» Он не использовал имя, только фамилию, и все сразу чувствовали кинжал в голосе. Но Билл отвечал: «Слушай, ты, у этой чашки ручка есть. Никогда не называй меня Скотт». Скотт ставил его на место, и Тейлор ценил это.

Из всех вещей, которые могут случиться в футболе, финальный свисток на «Уэмбли», когда вы играли в финале и выиграли, - это величайшее чувство в жизни игрока. Без сомнения. Я благодарен Богу, что испытал это невероятное чувство.

Было волнительно играть за Шотландию, и я был горд быть капитаном своей страны в военное время. Но победа в Кубке Англии – совершенно другое. Я играл в трёх финалах, в том числе в военном финале 1941 года, когда мы отправились на «Уэмбли» с Томом Финни и толпой ребят играть с «Арсеналом».

Мы были чемпионами Севера, а «Арсенал» - чемпионами Юга. Мы сыграли вничью на «Уэмбли», а потом обыграли их в Блэкбёрне через неделю. Да, была война, но это всё-таки был финал кубка, и мы их обыграли. Так что мы задавали им пару раз.

Финал 1938 года был не очень хорошей игрой. «Уэмбли» был совершенно сухим к концу сезона, практически без травы. Я играл там за Шотландию за две недели до этого, когда мы обыграли Англию, и уже тогда трава была слишком короткой, неподходящей для игры. Им стоило бы дать траве отрасти, чтобы она останавливала мяч и замедляла игру. Но мяч буквально отскакивал от газона.

Матч решился одним голом Джорджа Матча с пенальти в самом конце дополнительного времени. Он просто поставил мяч на точку, посмотрел на него и пробил. Мяч ударил в перекладину, которая тогда была квадратной, снял с неё краску, упал на землю и закатился в ворота.

Краска на мяче осталась до сих пор. Я снова видел его в 1971 году, когда «Ливерпуль» дошёл до финала и играл с «Арсеналом». Когда мы готовились к «Уэмбли», Томми Смит, который был капитаном в «Престоне» в 1938, приехал в Мелвуд и показал мяч своему полному тёзке Томми Смиту, который был капитаном «Ливерпуля» в 1971.

Я прибежал в штрафную на случай отскока, и первым добрался до Матча. Я подхватил его и поднял над землёй. Он сразу знал, что мяч в воротах. Потом «Хаддерсфилд» развёл с центра. По-моему, Энди Битти последним ударил по мячу – он послал его в сторону зрителей, и всё. Прозвучал финальный свисток.

Я лучше всего помню сцены после того, как мы поднялись в королевскую ложу и получили свои медали. Мы вернулись к полю, какая-то группа играла национальный гимн. Алф Янг, центрхав «Хаддерсфилда», который заработал пенальти, плакал. Большой, сильный мужчина плакал от эмоций, потому что чувствовал, что из-за него команда проиграла кубок. Он снёс Джорджа Матча, и тот забил с точки. Было тепло, и все игроки «Престона» позировали для фотографий. Томми Смита, капитана, носили на плечах, а кубок передавали из рук в руки. Пот лился со всех ручьём, хотя мы были в майках с короткими рукавами – научились с прошлого года. У до сих пор храню ту самую майку.

Примерно в то время я впервые увидел Томми Финни с десяткой на спине в школьной команде «Престона». Было очевидно, что он умеет играть, даже тогда, когда он был совсем мальчишкой. Он начал карьеру во время войны, и привлекался в команду на региональные игры. Потом он сыграл свою первую игру на «Уэмбли» в 1941, в финале военного Кубка. Против него играл Эдди Хэпгуд, и в Лондоне все спрашивали: «Господи, это ещё кто такой?» Томми был великолепен. Он был невероятен.

Я играл с Томми, пока не отправился в ВВС. Томми потом тоже пошёл в армию, и стал профессиональным игроком только после войны. Потом мы ещё пару сезонов сыграли вместе. Его можно было найти на поле с закрытыми глазами. Он всегда находил себе позицию, где его легко было найти. Цепляешь мяч левой ногой, пасуешь и знаешь, что Томми его обязательно подберёт.

Он предпочитал играть справа, но мог играть где угодно. Вингхав, полузащита – он мог бы быть лучшим полузащитником в мире – и он умел отбирать мяч даже у самых сильных игроков.

Дриблинг был его особенным талантом. Он был левоногим и все манипуляции производил левой ногой, но неплохо играл и правой, хорошо бил и умел играть головой. И несмотря на всё это, он постоянно приходил на «Дипдейл», чтобы потренироваться ещё.

Нижняя часть трибуны была бетонной, и Томми брал мяч и бил им в стенку – принимал левой ногой, обводил, снова бил в стену, принимал правой, снова обводил, снова бил, и так далее. Томми Финни, со всеми своими талантами, тренировал такие элементарные вещи. Но именно его самоотверженность вкупе с техникой и скоростью сделала Томми таким внушительным игроком.

Томми всегда сравнивали со Стэном Мэтьюзом. Стэн, конечно, играл правого аутсайда, он всегда там играл. Томми мог сыграть где угодно. Но Стэн был великим игроком. Просто блестящим! У него была невероятная скорость и много трюков в арсенале. Он мог бы протиснуться через ушко иголки. И он всегда был в отличной форме. Честь английского футбола! Если бы вы выбирали себе команду, то могли бы взять обоих, потому что Стэна можно было поставить правым аутсайдом, а Томми – на любую другую позицию. Он хорошо играл центр-форварда, потому что был хорош в воздухе. Он всегда прыгал вовремя и вызывал проблемы у защиты.

Томми никогда не жаловался, даже когда получал повреждения в отборах. Он и сам наверняка причинял боль другим, но у него было много травм и напряжение мышц из-за его ускорений. Он был как дирижёр Виктор Силвестер – быстро-быстро-медленно – только с мячом. Если бы у Виктора Силвестера был мяч, он, наверное, упал бы на спину.

Стэна никто никогда не мог обыграть. Он бегал как гончая. Он мог протащить мяч тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят ярдов, и вы бы не смогли его отобрать. Том тоже мог так делать, а ещё он раздавал много простых пасов, чтобы другие били по воротам. Стэн любил рискованные свечки. Том добегал до линии ворот и говорил «Давай, сынок», и показывал пальцем. «Вот, попробуй ударить».

В «Престон» пришёл Энди Макларен, и Томми часто обменивался с ним пасами. Однажды в военном матче региональной лиги Макларен забил шесть голов с шести обратных пасов от Томми, который постоянно угрожал воротам. Часто, когда у Томми был мяч, его правая нога была уже за линией ворот, а левой он отдавал пас.

Как-то в Лидсе – это было в тот сезон, когда «Лидс» вылетел, сразу после войны – Томми вывернул их наизнанку. Он свёл вратаря с ума, тот не знал, куда Томми будет пасовать. Томми и сам пару закатил в ворота. Он так часто заставлял голкипера выходить из ворот, что в конце концов просто переложил мяч на левую ногу и забил в ближний угол сам.

В матче вскоре после войны Томми разнёс в клочья «Дерби Каунти». Поле было натуральным болотом, но грязь совершенно ему не мешала. Он протаскивал мяч мимо соперников, раздавал пасы через вратарскую, выигрывал штрафные и пенальти и заставил игроков «Дерби» мечтать, чтобы он оказался в миллионе миль оттуда. Эта была одна из самых примечательных игр, которые я помню – мы выиграли 7:4, а я забил хеттрик единственный раз в моей карьере.

Я забил со штрафного, потом с пенальти, а третий просто случайно. Я пнул мяч, а он закатился в ворота. Я забил два пенальти в полуфинале военного кубка против «Ньюкасла», но та игра против «Дерби» в «Престоне» так и осталась единственной, когда я забил трижды. В «Дерби» тогда был Рейч Картер, и маленький Билли Стил, великий инсайд-форвард из Шотландии. Ангус Моррисон, крупный центр-форвард, тоже забил три гола, и «Престон» подписал его после этого матча.

Томми регулярно был травмирован, и когда он был ещё мальчишкой, другие игроки часто присматривали за ним во время матчей. Помню, в одной из игр опытный шотландский игрок угрожал Томми. Он сказал: «Я тебе ногу сломаю». Я услышал, подошёл и сказал: «Слушай, ты сломаешь ему ногу – тогда я сломаю ногу тебе. И мы оба закончим матч, потому что меня удалят». После этого он больше не беспокоил Томми.

Томми всегда был учтивым парнем, вежливым со всеми. Не могу сказать, что он сыпал шутками в раздевалке, но ему и не нужно было, у нас хватало комиков. Мы могли смеяться, потому что знали, что Томми играет за нас.

Однажды в игре мне удалось отобрать мяч у Стэна Мэтьюза, и наградой мне был шквал аплодисментов. Болельщики всегда так реагировали, когда кто-то отбирал мяч у Стэна, хотя я не сделал ничего особенно умного. Я играл правого хава, а Стэн был на другой стороне поля, но когда он получил мяч, я отправился к нему. Он цепко держал мяч, и я просто представил, как именно он обыграет следующего человека, а после этого стащил у него мяч. Стоять за игроком и предугадывать его движения – играть двое на одного – мы тренировали это в «Престоне». Отобрать мяч у игрока, который только что обыграл кого-то другого – это как кража.

Парень по имени Кенни Хортон, который потом работал у Томми, занял в «Престоне» мою позицию правого хава. Я ещё вернулся на некоторое время, но потом Хортон стал играть постоянно. Вскоре после того, как я покинул клуб, к ним пришёл Томми Дохерти.

Я писал Томми, когда он начал играть за «Престон». «Теперь, когда ты носишь эту майку, позволь ей играть. Она будет направлять тебя. Она приведёт тебя к успеху, это точно». Он стоил своего веса золотом, жёсткий парень с большим сердцем, который никогда не избегал отборов и борьбы. Я не отказался бы иметь четверых или пятерых таких Томми в своей команде. На него можно было положиться, он стоил своих денег. Томми был похож на меня телосложением, акцентом и отношением к игре. Я снова писал ему, когда он играл за Шотландию, и он, конечно, получил больше вызовов в сборную, чем я.

Играть за Шотландию всегда было моей большой мечтой, и некоторое время я переживал, не помешает ли моей карьере в сборной тот факт, что я играю за английский клуб. В те дни, если выбор был между игроками, один из которых играл в Шотландии, а другой в Англии, то обычно выбирали того, кто играет дома.

В «Престоне» я был в сравнительно небольшом клубе, но в хорошей команде, которая играла с умом, и я не терялся на фоне игроков сборной Англии. Я чувствовал, что в сборной Шотландии должны меня всё-таки заметить, и мне кажется, что председатель «Престона» Джеймс Тейлор проталкивал моё имя при каждой возможности.

Энди Битти, который был со мной в «Престоне» и сыграл потом очень важную роль в моей карьере, о чём вы узнаете позднее, получил вызов раньше меня. Это было в 1937, и я хорошо помню, как заходил к нему на квартиру поздравить его. Я получил свой вызов ещё через год, и это был лучший день в жизни моего отца – его сын получил вызов в сборную Шотландии. Мой брат Боб играл за сборную Шотландской Лиги, и это тоже большое достижение, но отец был очень горд и эмоционален, когда узнал, что я сыграю за свою страну.

Я был доволен собой, конечно – это был ещё один важный шаг в моей карьере. Я знал, что чем больших успехов я добьюсь как игрок, тем больше будут мои шансы стать менеджером. Я всегда думал наперёд. Но когда я получил вызов в сборную, я был особенно рад за свою семью – маму и отца, братьев и сестёр. Я знал, как они будут довольны и горды, когда я привезу домой свою кепку и майку с игры за сборную.

Первый раз я сыграл за Шотландию на «Уэмбли» за две недели до финала Кубка в 1938. Я очень живо всё помню. В газете кто-то написал, что это лучшая команда Англии, которую они только могли собрать – неплохо для первого матча. И мы их обыграли!

Я был жёстким игроком, но я всегда играл в мяч, а когда играешь в мяч, ты выигрываешь его и обыгрываешь соперника. Но если играть только по ногам – это неправильно. В тот день за Англию играл Уилф Коппинг, известный жёсткий игрок. Трава была короткой, игра – быстрой, я был с мячом. В следующий момент Коппинг въехал мне в правую ногу. Он порвал мне носок, щиток вылетел, нога была поцарапана. Это было примерно на десятой минуте – такое вот первое впечатление от Коппинга. Он играл левого хава, и мы встречались в середине поля. Думаю, покрытие было в наибольшей степени виновато в произошедшем, но я был удивлён, что он так играет в международном матче. Он был старше меня и имел определённую репутацию. Ему не надо было играть дома, чтобы кого-нибудь ударить – он мог бы вас ударить в вашем же заднем дворе или в вашем же кресле. В нём не было ни капли страха. Но мы бились в тот день за Шотландию и не собирались бегать и калечить людей.

То, что сделал Коппинг, уязвило меня, но я не жаловался. Я сказал: «Эй, ты делаешь эту игру чуточку более важной». Фрэнк О’Доннел, который мог постоять за себя, был раздражён поведением Коппинга и рассказал ему всё, что думает об этом.

Коппинг преследовал меня весь матч и ещё раз поймал меня, но больше я старался к нему не приближаться. Он ещё раз чуть не травмировал меня, когда я играл против него с «Престоном» на «Хайбери» на Рождество. Один из наших игроков не пошёл в отбор, мне пришлось бороться за мяч, и Коппинг въехал мне в правую лодыжку.

Мне надо было снова играть на следующий день, но лодыжка распухла до ужасного размера. Мы приехали из Лондона в Флитвуд, и Билл Скотт сказал: «Утром устроим примерку».

«Что значит примерку?» спросил я, и скоро узнал ответ. На следующее утро лодыжка всё ещё была распухшей, и Билл нашёл мне правую бутсу большего размера. Обычно я носил шесть с половиной, но в тот день надел семь с половиной или даже восемь.

Все последующие годы я играл с забинтованной лодыжкой и носил гетру поверх бутсы для дополнительной поддержки, и моя правая лодыжка так и осталась больше левой из-за того, что сделал Коппинг. Я сожалел, что он закончил карьеру до того, как мне представился бы шанс вернуть ему должок.

Томми Уолкер забил в ворота Англии – я как раз был близко к нему в этот момент. Фрэнк О’Доннел протолкнул мяч, Томми ударил ярдов с тридцати, и мяч влетел под перекладину. На стадионе было пятьдесят тысяч шотландцев, или даже больше. В оставшиеся двадцать минут шум не прекращался ни на секунду. Я сказал Джорджу Брауну: «Джордж, мы теперь не можем проиграть. Как можно проиграть с такими болельщиками? Мы все должны играть за двоих каждый».

Раздевалки тогда были возле Уэмбли Уэй, и когда мы вышли, все автобусы и машины были забиты шотландскими болельщиками. Это было потрясающе. Фантастически.

В следующем году я играл против Ирландии в Белфасте, против Уэльса в Тайнкасле, против Венгрии на «Айброксе», и снова против Англии на «Хэмпден Парке». Нам нужно было выиграть тот матч, чтобы получить тройную корону. Мы выиграли в грязи в Ирландии, мы обыграли в грязи Уэльс, мы вызывали у всех проблемы своей игрой.

Но Джимми Дилейни не смог сыграть на «Айброксе», и это был удар, потому что против нашего трио – Дилейни, Уолкер и я – было сложно играть. Дилейни был умным вингером, игроком, который перешёл из «Селтика» в «Манчестер Юнайтед» в конце карьеры, и который выигрывал медали в Шотландии, Англии и Ирландии. Уолкер был отличным инсайд-форвардом, который играл за «Хартс» и «Челси». Он был быстрым, смелым, отлично играл в воздухе и мог пробить с обеих ног.

Лил дождь. Болельщики принесли газеты, чтобы использовать как зонты, но всё равно все промокли до нитки. Минут за двадцать до конца мы вели 1:0, но Пэт Бисли заколотил один за Англию. Мэтьюз был в отличной форме. Он обыграл пару человек, и я покинул свою позицию и отправился на другую сторону поля, чтобы задержать его, если он сохранит мяч. Я оказался на полпути между воротами и Мэтьюзом, а он перекинул мяч через меня. Томми Лоутон был на ближней штанге – он отправил мяч в сетку и сказал: «Вынимай», прибавив кое-что нецензурное. Я слышал, как дождь ударяет в сетку, и если бы земля раскрылась и похоронила меня прямо там, я был бы счастлив.

Тот момент был как конец света. Как будто большой мешок цемента упал мне на голову. Это был Лоутон, конечно, великий центр-форвард. И Мэтьюз. Так что нас не абы кто обыграл. Нас обыграли отличные игроки.

Фотографии: shankly.com, theguardian.com, bbc.com