Луис Суарес о влиянии «Манчестер Юнайтед» в Англии

Нападающий «Ливерпуля» Луис Суарес убежден, что его прошлогодняя дисквалификация на 8 матчей стала результатом «политической силы» клуба «Манчестер Юнайтед».

Напомним, что 25-летний игрок был дисквалифицирован и подвергся штрафу размером 40000 фунтов после того, как был признан виновным в «оскорблениях на расовой почве», якобы адресованных защитнику «Юнайтед» Патрису Эвра.

«Я пережил сложные дни тогда, - сказал Суарес в интервью уругвайскому телевидению. - Я не показывал своих эмоций, но мне было очень нелегко. Я даже разок заплакал перед женой».

«Ливерпудлианцы уверены, что таким образом „Юнайтед“ решил вывести меня из строя и остановить „Ливерпуль“. В Англии „политическое“ влияние „Манчестера“ очень велико, и с этим приходится считаться и помалкивать».

Продолжение скандала случилось в феврале нынешнего года, когда Эвра устроил очередной фарс, первым отказавшись пожать руку Суаресу, в результате чего пресса вновь встала на сторону манкунианцев, выставив уругвайца главным виновником нового инцидента.

Суарес считает, что в том эпизоде произошло досадное недоразумение.

«В Англии показали только тот момент, когда я прохожу мимо, но никто не видел, как он сперва опустил свою руку».

«Только в Уругвае и Испании показали, что я протянул ему руку».

«Я обещал жене, тренеру и директору клуба, что пожму руку Эвра. Можно было сделать так, чтобы команды обошлись без предматчевого рукопожатия, как в матче КПР и „Челси“, но я пообещал пожать его руку».

«Почему бы нет? Подумал я, ведь я у меня не было проблем с ним. Да, меня из-за него наказали, но я не собирался отказываться от рукопожатия».

Далее Суарес рассказал о периоде, когда выносилось решение о его дисквалификации.

«Слушания были сложными для меня, - говорит Суарес. - Мне надо было ехать в Манчестер, куда я выехал на такси в семь утра и откуда вернулся только в девять вечера».

«Я был выжат и опустошен. Мне хотелось кричать и крушить все, что попадалось под руку».

«Все это я хотел сделать, но не мог, потому что моя дочь была дома. Тяжелые были деньки, а потом, когда дисквалификация вступила в силу, стало еще сложнее».