Что значит «Хиллсборо» для меня? Часть 1

Уважаемые читатели! Сегодня, в 23 годовщину трагедии на стадионе «Хиллсборо», унёсшей жизни 96 болельщиков «Ливерпуля», мы предлагаем вашему вниманию материал, опубликованный официальным сайтом клуба три года назад. В нём люди, большинство из которых связаны с «Ливерпулем», делятся о том, что «Хиллсборо» значит для них. Ввиду большого объёма статьи, она была разделена на три части.

Кенни Далглиш, главный тренер «Ливерпуля» сезонов 1985 – 1991, 2011 – настоящее время

«Хиллсборо» научило меня ценить жизнь, это действительно так. Футбол — это очень-очень важно, но в течение двух-трёх недель после трагедии он оказался неважен. Самым важным в это время были жизни людей. Те, кто потерял своих близких, принимали решение о том, вернёмся ли мы к игре или нет.

Нашим величайшим достижением того года я считаю победу в Кубке Англии. К «Энфилду» приходило так много болельщиков «Эвертона», никогда не бывавших здесь, чтобы почтить память погибших. О соперничестве с ними было забыто так же, как и с «Манчестер Юнайтед», фанаты которых приезжали в больших количествах. Горе сплотило болельщиков вместе, заставляя осознать, что это могла бы быть их команда. «Хиллсборо» заставило взглянуть на вещи по-другому и, вне всякого сомнения, отодвинула футбол на второй план.

После того, как было принято решение о том, что нужно двигаться дальше и снова начать играть, мы были обязаны сыграть на все сто. Первым матчем стали игра на «Селтик Парке», и это было незабываемо, первый официальный матч, который состоялся на «Гудисон Парке» — тоже. Завершение сезона с Кубком Англии имело огромное значение для многих людей.

Люди поражали не только тем, как держались на «Хиллсборо», да и потом жители Мерсисайда и вообще люди футбола, в общем, были великолепны, они всем оказывали поддержку, они приходили на стадион, чтобы отдать дань уважения. Даже сейчас вечный огонь горит рядом с «Энфилдом», и никто никогда не посягал на него. Я думаю, что это невероятный знак уважения со стороны всех футбольных фанатов, приезжающих на «Энфилд», потому что он находится со стороны гостевой трибуны. Это показывает, что люди хотят почтить память тех, кто погиб. Чем больше времени они говорят о хорошем, тем лучше.

Щёлкните на картинке, чтобы посмотреть увеличенную версию

Рафаэль Бенитес, главный тренер «Ливерпуля» сезонов 2004-2010

В день, когда случилась трагедия, я всё ещё жил в Испании, и, признаться, поначалу мы не осознавали всех масштабов случившегося. Только потом, услышав выпуски новостей, я понял всю серьёзность случившегося.

Когда я пришёл в клуб в 2004 году, я стал лучше и лучше понимать трагедию, слушая рассказы фанов и работников клуба, - только тогда я понял, насколько это событие важно для живущих здесь людей. Я считаю, что весь футбольный мир должен знать о событиях на «Хиллсборо». Эта трагедия ужасна, и мы вечно должны помнить тех, кто потерял свои жизни.

Первая ежегодная служба на «Энфилде», посвящённая памяти погибших, на которой я присутствовал, выдалась крайне эмоциональной. Было невероятно видеть то, как люди демонстрируют свои поддержку и уважение. Это повторяется из года в год. Будучи семейным человеком и отцом, я думаю об этом, читая имена погибших. Ты смотришь на семьи и видишь, насколько это важно для всех, кто с этим связан. И тогда, когда ставишь себя на их место и думаешь о своих дочерях, осознаёшь настоящие масштабы этой катастрофы.

Я очень впечатлён тем, как семьи делают так, чтобы память о погибших сохранялсь вечно. Работники и все, кто имеет отношение к клубу, всегда будут готовы придти на помощь семьям там, где это будет необходимо. Они должны знать, что клуб всегда будет с ними, всегда будет стараться оказать им полную поддержку.

Щёлкните на картинке, чтобы посмотреть увеличенную версию

Гордон Браун, премьер-министр Англии 2007 - 2010.

Люди никогда не забудут тот день, - он впечатался в нашу память. Я помню, как выпуски новостей со стадиона шли каждые полчаса. Именно тогда я начал осознавать, насколько масштабной оказалась катастрофа. Я также помню, как болельщики «Ливерпуля» помогали друг другу, спасая других фанов, как молодых, так и пожилых. Я не думаю, что мы когда-нибудь сможем забыть 96 погибших.

Я считаю, что семьи погибших, стремящиеся совладать с последствиями трагедии, получили поддержку от людей по всей стране. Это, по-моему, важнее всего: люди поняли, что поведение болельщиков «Ливерпуля», помогавших друг другу, было, как его, по-моему, назвал судья, «потрясающим». Они поняли, что было неправильно обвинять болельщиков «Ливерпуля», как делали некоторые. И я считаю, что вручение Freedom of the City [почётная награда Ливерпуля и других городов Англии и других стран, вручаемая общественным движениям в знак уважения – прим. пер.] семьям погибших в 20 годовщину трагедии стало правильным решением.

Я думаю, что люди поняли, прежде всего, что не стоит делать преждевременных выводов. А некоторые из тех, кто сделал их, были признаны неправыми – именно поэтому ливерпудлианцев так уважают по всей стране. То, как они вели себя в день трагедии и в последующем, когда людям пришлось помогать друг другу пережить трудные времена, никогда не будет забыто.

Я считаю, что лучшее, что мы можем сделать, это сказать, что мы будем вечно помнить погибших, что страна понимает все трудности, через которые пришлось пройти людям, что семьи погибших, которым пришлось столько выстрадать, всегда будут окружены всеобщей любовью и поддержкой. Давайте не будем забывать о 96 погибших в трагедии в тот день, когда, как мы знаем, болельщики «Ливерпуля», оказавшиеся на стадионе, пытались помочь друг другу, потому что это и есть дух «Ливерпуля».

Щёлкните на картинке, чтобы посмотреть увеличенную версию

Гари Аблетт, игрок первой команды 1983 - 1992, наставник резервной команды клуба 2006 - 2008

Этот полуфинал Кубка Англии против «Фореста» был для нас вторым за два года, и мы подходили к нему уверенно, рассчитывали на победу. Последовавшие события сделали так, что никого особо не интересовало происходящее на поле. Так и должно было быть. Мне пришлось жить с этим на протяжении последних 20 лет.

Сперва я заметил, что что-то не так, во время разминки, когда увидел, как много людей было за воротами. Затем, когда мы выходили на поле перед стартовым свистком, можно было видеть большое количество людей перед ограждением. В такие минуты ты не думаешь о том, что что-то не в порядке, потому что сосредоточен на следующих 90 минутах. Примерно в шесть минут четвёртого рефери остановил игру. В тот момент я стоял достаточно близко к центру поля, чтобы видеть количество людей, находящихся на трибунах там. Тогда я подумал: «Не похоже, чтобы места были заняты и наполовину». Судья увёл нас в подтрибунное помещение, где мы ожидали возвращения на поле. Мы разминались, но постепенно начали понимать, что произошло что-то ужасное.

Пожалуй, это было худшее возвращение домой, которое только было в нашей жизни. Дорога обратно в Ливерпуль была мрачной. Никто почти не разговаривал. Только тогда дома стали понимать серьёзность произошедшего. Кенни Далглиш и его жена Марина были впереди остальных, готовые поговорить со всеми, с кем было нужно. Я помню поездку обратно в Шеффилд и те страшные вещи, которые пришлось увидеть. Мне было 23... И такое вряд ли забудешь. Мы вернулись на «Энфилд» и не играли много, много недель. Я думаю, мы получали от семей ровно столько, сколько и они получали от нас в попытках понять, что же произошло. Выслушивание рассказов людей об их близких и о том, почему те поддерживали клуб, - в течение нескольких недель было очень тяжёло. Чем больше времени проходило, тем чаще семьи говорили нам о том, что нужно вернуться и сыграть снова, так как это именно то, чего бы хотели их близкие. Мы стали думать о том, что пора возвращаться к игре.

Финал запомнился не столько из-за игры, сколько благодаря тому, ради чего он проводился. «Эвертону» не позавидуешь, но они сыграли свою роль в памятном вечере, посвящённом погибшим болельщикам.

Церемония, которая проводится на «Энфилде» каждый год, даёт людям шанс сплотиться и вместе вспомнить события тех дней. Для меня стало честью быть в числе чтецов во время прошлогодней церемонии, и я буду и на этой [2009]. Хорошо, что мы помним то, что случилось в тот судьбоносный день.

Я бы очень хотел, чтобы семьи смогли закрыть этот вопрос. Я бы очень хотел, чтобы они получили ответ на вопрос, что же на самом деле случилось в тот день. Произойдёт это или нет, я не знаю. Но если бы я мог исполнить одно желание, я бы хотел, чтобы они получили ответы на эти вопросы, а виновные были наказаны.

Щёлкните на картинке, чтобы посмотреть увеличенную версию

Дэвид Мойес, главный тренер «Эвертона» 2002 – настоящее время

Это был трагический день, который я буду помнить всегда. Я думаю, в тот день я играл в «Шрусбери» [команда в одноимённом городе в центральной части Англии - прим. пер.]. Я был шокирован и потрясён случившимся.

Будучи болельщиком, я испытывал эти ощущения, когда тебя прижимают к передней ограде. Мне не нравилось это, но я чувствовал, что люди, находящиеся вокруг, помогут и поддержат меня. Я сам из Глазго и с детства знал о трагедии на «Айброксе», и трагедия на «Хиллсборо» — ещё одна в ряду тех, что никогда не должны повториться.

Кенни Далглиш – великий человек, всё сделавший правильно после трагедии. Что можно сказать семьям, потерявшим близких? Они провожают их на футбольный матч, но в конце дня те не возвращаются... Что до соперничества наших клубов… Нет ничего важнее жизни. В тот день фаны просто болели за свою команду, и эта случившаяся потеря — ужасна.

Все в футбольном клубе «Эвертон» поддерживают семьи погибших и всегда поддержат любого, кто связан с «Ливерпулем» во время минуты молчания.

Щёлкните на картинке, чтобы посмотреть увеличенную версию

Брайан Рид, корреспондент, ведущий колонки в Daily Mirror

Фанаты в центральных загонах походили на сардин в банке. Было странно, что столько людей толпилось в одном месте, ведь на другой стороне было больше свободного пространства. Ещё был странный шум. Такое ощущение, будто кто-то громко шептался — это непохоже на то, как бывает обычно.

Внезапно игра остановилась, и люди высыпали на поле. Потом мы увидели фанатов, которых выносили на поле на вырванных рекламных щитах, которые использовались в качестве носилок, и болельщиков, которым лица закрывали куртками. Едва я увидел это, как подумал, что случилось худшее.

Когда мы покидали стадион после объявления о том, что матч отменён, мы знали, что погибли люди. Многие хотели найти телефон, чтобы сообщить домой о том, что с ними всё в порядке. Но в тот день телефонов было не найти даже в пабах. Очереди были огромными. Мы ехали назад и по пути видели множество машин, движущихся в противоположном направлении. Тогда я подумал: «Возможно, в некоторых из этих машин находятся родители, которые едут на опознание своих детей». Мы слушали радио, и список погибших всё рос. Дома я увидел всё это в новостях и ощутил приступ ярости.

В ту ночь мне спалось так плохо, как никогда в жизни. От кошмаров я пропотел так, что постель была мокрой насквозь. Я отправился в комнату для гостей, но и там с постелью произошло то же самое. Из меня выходил ужас того дня. Мне нужно было дать ему выйти, и я написал статью. Тогда я работал в Daily Post, свою статью в которой озаглавил «Мертвы, потому что они не считались» [на нашем сайте имеется перевод этого материала – прим. пер.]. Она была о том, как отношение общества к футбольным фанатам привело к тому, что случилось. Люди погибли в тех клетках потому, что они были болельщиками и «не считались».

Сегодняшние фаны не поверили бы в это. Они сидят на полностью сидячих трибунах, где за порядком следят стюарды — и всё это благодаря «Хиллсборо». А тогда к болельщикам относились, как к животным. Нас считали потенциальными преступниками. Я слышал слова тогдашнего президента УЕФА (Жак Жорж – прим. пер.), который сравнивал болельщиков «Ливерпуля» с животными, выбегающими на арену, — это стало для меня последней каплей. На нас наклеивали клеймо позора, хотя и без того было ужасно. Мне был 31 год, а из девяноста шести погибших сорока восьми было 21 или меньше. Погибли молодые и невинные. Они пришли на матч пораньше, чтобы им было лучше видно. В результате, каждый, кто вернулся с того матча живым, чувствует себя несколько виноватым.

Когда я, наконец, вернулся к работе, то написал статью, которую назвал «Виновны потому, что живы». Ещё больше злит то, что справедливости всё так же не видать, а виновные не наказаны. Одному Богу известно, что чувствуют семьи. Ещё не всё завершено, и когда ты думаешь об этом, снова чувствуешь ярость.

Эта катастрофа стала самой «доходной» за всю историю Британии. Погибло 96 человек, но никто не лишился ни дневного заработка, ни отпуска. Четырнадцать офицеров полиции обвинили начальство полиции Южного Йоркшира и подали в суд, потребовав возмещение за полученные травмы. И они выиграли дело, получив более миллиона фунтов компенсации. Они выиграли дело, так как причиной получения ими травм суд признал плохую работу их начальства. Именно так сказал лорд Тейлор (государственный чиновник, которому было поручено подготовить отчёт о причинах и последствиях катастрофы – прим. пер.) в своём отчёте. Это бесит меня до сих пор.

Также всех раздражает то, что остались нерешённые вопросы. В ужасе и раздражении Ливерпуль как город был един. Истории о том, что фанаты мочились на полицейских и обшаривали карманы мёртвых — это сказки. За эти 20 лет не нашлось никого, кто мог бы подтвердить эти истории. До сих пор не нашлось ни одного снимка, при том, что их опубликованы сотни, которые показывают, что такое было. А человек, который такое напечатал [Келвин Маккензи — в то время редактор The Sun], считает, что это правда.

Я брал интервью у лорда Тейлора, который уверял меня, что со всеми деталями его отчёта согласился тогдашний главный констебль. Он назвал это дело «самым чёрно-белым» из-за очевидности произошедшего. В контроле со стороны полиции произошёл сбой. Во всём виновата полиция. Семьи погибших считали, что они добьются справедливости, но всё было прикрыто. Расследование не было адекватным, и это было неслучайно. Семьи хотят, чтобы кто-то взял на себя ответственность за случившееся и извинился.
Ещё большая трагедия для меня заключается в том, что даже мотивы семей не были до конца поняты. Позорно, что нам приходится защищать то, что случилось в тот день. Система обманула людей, поступив с ними жестоко.

Интуиция подсказывает мне, что справедливость не восторжествует никогда, но нужно сохранять надежду. Каждую годовщину люди представляют одни и те же факты. Выросло целое поколение, которое не знает того, что случилось в тот день. Это новые болельщики не могут понять, какое отношение к их предшественникам было в те годы. Кто знает, возможно, какой-нибудь политик или кто-то ещё сможет оказать давление на правительство и снова дать делу ход.

Я ощущаю в себе преобладающее чувство грусти. Я чувствую её, когда приходит ещё один солнечный день или когда я вижу автобус маршрута «96». Я плачу, и грусть возвращается ко мне. Если я всё ещё чувствую это, каково должно быть семьям? Я горжусь тем, как они держатся. Они были стойки. Они сильные, храбрые людьми, верные своим принципам.