Как Шенкли изменил фанатов

В честь празднования 100-летнего юбилея со дня рождения великого Билла Шенкли официальный сайт освещает те сферы, в которых он совершил революцию за 15 лет у руля команды, и сегодня рассказ пойдёт об отношениях между тренером и болельщиками.

Если Билл Шенкли олицетворяет собой всё то, что является великим в футбольном клубе «Ливерпуль», тогда и Иан Каллахан не сильно отстал от него.

10:45. Воскресенье. Первое сентября. Все улочки на подступах к «Энфилду» залиты красным цветом.

Шаркающей походкой сквозь поток людей идёт Калли, его руки глубоко в карманах тренчкота, воротник вздёрнут повыше, чтобы защитить щёки от дуновения лёгкого прохладного ветерка.

Голова опущена, его взгляд устремлён на собственные ноги, чтобы идти в такт с тысячами других, которые медленно прокладывают себе дорогу к воротам на главную трибуну.

Неизвестно откуда появляется кто-то, кто узнаёт его фирменную улыбку, зигзагами обгоняя встречное движение направляется к нему и говорит: «Калли, простите за беспокойство, старина. Не могли бы ли Вы подписать нам вот здесь? Это возможно? Спасибо, Иан, Вы были самым любимым игроком из всех у моего старика».

Это совсем не проблема – и никогда её, как таковой, не существовало. Калли мог остановиться и оставить свой автограф ещё тысяче человек прежде чем добраться до стадиона, где он увидит, как его любимый «Ливерпуль» обыграет «Манчестер Юнайтед» со счётом 1:0 за день до 100-летия Шенкли.

Каждого он поприветствует так же - широкой улыбкой и теплым рукопожатием. По-другому и быть не может. В подобной скромности и сдержанности не может быть сомнений. Этого нельзя включить и выключить переключателем, потому что это искренние чувства.

И поэтому же, даже несмотря на свои феноменальные 857 матчей в красной футболке, Калли остается самым спокойным человеком, а когда он говорит своим мягким скаузерским акцентом, его дружелюбие и простые слова полны скромности.

Вот почему журналисты сайта чуть было не прошли мимо него в кафе «Бут Рум» на «Энфилде» на прошлой неделе — он сидел в углу, потягивая чашечку кофе и занимаясь своими делами, как он очень часто делает.

В кафе у него брали интервью о Шенкли, человеке, который увидел Калли молодым игроком и взял под своё крыло на целых 14 лет.

У Калли не было необходимости рассказывать без подготовки анекдоты или каламбуры, поэтому он говорил свободно всё как есть, так, если бы он разговаривал со своим приятелем в пабе о том, что сделало шотландца таким особенным.

Шенкли был знаком с жителями Ливерпуля ещё до того, как стал тренером в декабре 1959 года. Перед Второй мировой войной шотландец приезжал сюда на операцию носа и пару раз приходил на сам «Энфилд» для просмотра матчей по боксу.

Он радовался, когда Питер Кейн поборол Джимми Уорнока, а Эрни Родерик выиграл у великого Генри Армстронга, но тогда Билли Лиддела или Ронни Морана там и в помине было.

Это раннее знакомство с Ливерпулем показало Шенкли, что это место похоже на большие, оживлённые шотландские города, а люди похожи на шотландцев. Что, по мнению Шенкли, было хорошо.

Но на стоячих трибунах «Энфилда», которые не изменились с 1892 года, когда ещё «Эвертон» играл перед тем, что позднее получит название «Спайон Коп», чего-то не хватало, что-то было не так.

«В то время для города такого размера, как Ливерпуль, ситуация была просто ужасающей, - писал Шенкли в своей автобиографии “Моя история”. — Ярые болельщики могли надеяться только на чудо, и тогда им будем хоть чему порадоваться».

«Зрители на Копе кричали и горланили без того единства или настроения, или самоуверенности, которые сделают их знаменитыми позже».

«”Эвертон” тогда, конечно же, играл в Первом дивизионе, и я пошёл на “Энфилд” посмотреть матч на Кубок Ливерпуля. Бобби Коллинз вывернул “Ливерпуль” наизнанку, “Эвертон” стёр их в порошок, а атмосфера была ужасной. Насмешки были неловкими. Это выглядело жалко. Но где-то глубоко что-то всё-таки было».

До Шенкли на посту тренера «Ливерпуля» находился Фил Тейлор. Он был настоящим джентльменом, который завоевал уважение своих игроков. Но, как объясняет историк «Ливерпуля» Стивен Дан, он был, возможно, даже слишком джентльменом.

«Тейлор был порядочным человеком, он был честным и трудолюбивым, но именно из-за того, что он был типичным джентльменом, если бы руководство сказало ему, как следует делать, то он, вероятно, ответил бы „Да, сэр, конечно“».

«Поэтому он и не мог многое изменить. У него был не тот склад характера, который восстановил бы людей против него, он никогда бы не задел чьих-либо чувств».

«Но это совсем не значит, что у него не было желания побеждать. Конечно, оно было, но ему не хватало должного напора. Болельщики не выступали против него и прекрасно видели, что он порядочный человек, хотя им особо нечему было радоваться».

«И вот прибывает Шенкли. Он смог достаточно быстро распознать, какая это удивительная, потенциально громкоголосая и живая толпа людей, которая заполняет “Энфилд” каждую неделю, не переставая оказывать поддержку своей команде».

«Число людей не становилось меньше даже в эти годы забвения. Они продолжали приходить. Они были преданными, но нужно было что-то, что поднимет их моральный дух. И я думаю, что это говорит о многом - он понял, что когда на вашей стороне болельщики, всё остальное придёт».

«Шенкли знал, что, если болельщики полюбят его и команду, то они будут поддерживать их всецело. Но любой может стоять на кромке поля и посылать воздушные поцелуи толпе, держа в руках символ команды, а Шенкли был настоящим».

После ухода Шенкли в 1974 году эта искренность вскоре стала наглядной, так как стали мало-помалу всплывать письма, написанные этим великим человеком болельщикам.

«Эти письма, которые никогда не появятся в интернете, их не прочтёт никто другой кроме получателя, но они будут храниться в чьём-нибудь кошельке всю его жизнь, и их будут оберегать, как сокровище, – вот что значит искренность, - говорит Стивен. — Его письма удивительны».

«Всё время он ведёт речь о “тебе”, человеке, которому он пишет, и он говорит: “ты так важен” и “то, что ты говоришь, значит для меня очень много”. Шенкли писал: “Для меня большая честь, что ты сказал мне это”. И вы знаете, так оно и было на самом деле».

Об этой честности упомянул в своём интервью и Калли, и благодаря ей Шенкли вошёл в сердца многих болельщиков клуба.

Он был убеждённым социалистом, но не состоял ни в одной политической партии и не был сторонником какого-либо учения. Его социализм интуитивен и был виден в той связи, которую он построил с болельщиками.

Социализм просочился в его душу благодаря тому, что он рос и воспитывался в Гленбаке, что и определяло то, как он относился к каждому, в особенности это касалось болельщиков «Ливерпуля», которые платили свои кровные пенсы, чтобы посмотреть, как играет его команда по выходным.

Для Шенкли болельщики не были самыми важными людьми, они были единственно важными людьми.

«В наши дни понятие “социалист” и подобные могут казаться устаревшими для молодёжи, - заметил Дан. — Но во времена Шенкли было ясно, что когда ты себя определяешь социалистом, значит общество и люди много значат для тебя».

«Он однажды сказал фразу, которой объяснил значение совместной работы и взаимопомощи».

«Он верил в то, что это верно для отношений болельщиков, команды и клуба в целом. Всем надо помогать друг другу и работать вместе. Всем держаться вместе, и выйдет что-то хорошее».