Крэйг Беллами о жизни при Рафе и Кенни Далглише

LiverBird.ru продолжает представлять вам эксклюзивные отрывки из автобиографии нападающего Крэйга Беллами «Славный парень».

Беллами о Бенитесе

Когда я приехал в Мелвуд, на тренировочную базу «Ливерпуля», я почувствовал себя так, будто всё в моей карьере вело меня к этому мгновению. Я был здесь впервые, и это было похоже на сон.

Именно здесь и работал Билл Шенкли. Это та земля, по которой ходил Боб Пэйсли. Это здесь тренировались Кенни Далглиш, Иан Раш и Робби Фаулер. Но даже при, вероятно, новом и ультрасовременном оснащении это место пахнет славной историей клуба.

Много разных мыслей роилось в моей голове. Всего год назад обо мне ходила дурная слава, и все повесили на меня ярлык возмутителя спокойствия, говоря, что я отношусь к касте неприкасаемых.

Мне были сделаны четыре операции на сухожилии надколенника и две на крестообразных связках. А также у меня случались депрессивные эпизоды.

Я даже подумывал накануне Рождества сидеть в моем гараже в Норвиче, делая жимы ногами. Вот почему я так и сделал. Чтобы попасть сюда. Чтобы попасть в Мелвуд. Чтобы подписать контракт с «Ливерпулем».

Когда я прошёл медицинское обследование, я поднялся наверх в офис к Рафе Бенитесу. Я сел. У Рафы был деловой вид.

Он достал вырезку из газеты. Практически всю страницу занимала моя фотография, где на моем лице царило злобное выражение. Тогда почти всё время такое выражение не сходило с моего лица. В этом не было ничего необычного.

«Почему ты так выглядишь? – спросил он. Я ответил, что не могу вспомнить.

«Ты не можешь играть с таким видом», - заметил он. «Подобная агрессия – это не то, что необходимо тебе, как игроку».

Я ответил, что понял его. Воспоминания об игре, когда произошёл тот инцидент, пришли в мою голову. Это был матч против «Сандерленда» в предыдущем сезоне. Вратарь «Сандерленда», Келвин Дэвис, толкнул меня в спину. Тогда так или иначе у меня были с ней проблемы. И я не слишком благожелательно воспринял то, как меня «погладили» по спине.

Ничего из того, что произошло тогда, я не рассказал Рафе. Я осознавал, что, возможно, на тот момент время было не совсем подходящим.

Затем он достал доску и начал опрашивать меня о разных футбольных системах. Что я думаю по поводу той или иной расстановки на поле; положительное, отрицательное и плюсы игры между линиями.

Куда я побегу, если товарищ по команде будет с мячом в той или иной позиции. Он спрашивал меня обо всех возможных вариантах развития событий. И каждый мой ответ, даже если он был верным, превращался им в новый вопрос.

«Когда ты играешь вверху», - говорил он. «Если этот игрок с мячом, куда ты побежишь?» Это было похоже на тест с вариантами ответов. «Я побегу влево», - отвечал я. «Да, но сначала лучше бежать вправо, и только затем влево», - корректировал он. Потом игроки мне рассказали, что это было типично для Рафы.

Я был немного ошарашен его отношением. Это словно находиться в обществе строгого директора школы. Атмосфера в клубе тоже казалась какой-то холодной. Это было место для ведения дел и место для работы. Там можно было встретить не так уж много улыбающихся людей. И едва ли услышать смех. Даже физиотерапевты были все на нервах во время медицинских процедур.

Казалось, что все здесь чувствуются себя не в своей тарелке и ведут себя достаточно осмотрительно.

На следующий день я встретился с Пако Айестераном, ассистентом Рафы и тренером по физподготовке. Занятия по фитнесу не отличались особым разнообразием.

Всё происходило прямо-таки в армейском стиле, в основном в виде долгих и упорных пробежек. Очень профессионально, что касается кардиомониторов и поясов для фитнеса, но без всяких товарищеских отношений. Двухсменные тренировки, занятия по тактике, работа согласно своей позиции на поле, прогоны тактической игры. И Рафа всё это контролировал.

Вся работа Рафы над тактикой была на высшем уровне. Он поражал своей проницательностью, и, что касается тактики, то я многому научился у него. Но ему и в голову не приходило мысли о том, что некоторым игрокам нужен некий элемент свободы, и то, что мы по-разному выражаем себя на поле. Ему не хватало гибкости.

Он работал над определенными элементами снова и снова, что немного напоминало американский футбол.

Рафа хотел, что мы бегали по заданным маршрутам, когда мяч находился в том или ином месте, точь-в-точь, как он объяснял мне в ту нашу первую встречу. Фланговый игрок входит в пределы штрафной, защитник делает забегание, нападающий всегда должен бегать возле штанги.

Даже не допускался тот факт, что ваш «опекун» после нескольких подобных попыток может определить то, что вы собираетесь предпринять. Но всё равно надо было продолжать делать так, потому что это могло освободить пространство для кого-то другого. И в половине случаев я чувствовал себя приманкой.

Но я многому научился. В том, что касается построения защитной линии, Рафа был уникален. Он хорошо разбирался в соперниках и знал, как свести к нулю угрозу с их стороны и сдержать их нападающих.

Он анализировал видеозаписи для тщательного исследования слабых и сильных сторон команды противника. Наша подготовка к играм была чрезвычайно доскональной. Ничего не оставалось незамеченным. Он был первым иностранным тренером, под чьим началом я работал, и я достаточно много узнал от него.

Но ничего не оставалось на волю случая. Ничего. Он не признавал этого. Из всех тренеров, с которыми я работал, он менее всех доверял своим игрокам. Таким он был. В этом не было большой радости.

Все было подчинено тактике с распланированными по времени упражнениями и тренировками.

Это было как в «Дне сурка». Вы приходите и делаете одно и то же опять и опять.

Иногда в конце тренировки нападающее любят заняться отработкой завершающего удара, но, как только свистел свисток об её окончании, Рафа сам лично собирал мячи и складывал их в мешок. Никому не позволялось работать сверх нормы. Он был помешан на контроле всего и вся.

Ротация – это ещё одна вещь, к которой мне пришлось привыкать при Рафе.

На одной неделе ты играешь, на следующей уже нет. Всегда только за час до начала матча игроки узнавали, кто выйдет в стартовом составе. К такому мне сложно было привыкнуть. Я вообще с трудом воспринимал всю эту систему.

Я готовился так, как если я выйду в основе, потому что чувствовал, что такое отношение будет профессиональным. Но мне нужно настроиться определённым образом, когда я играю. В день матча я отгораживаюсь от внешнего мира. Я активизирую свои внутренние ресурсы. И в таких обстоятельствах сложно, когда всего за час до матча тебе говорят, что ты остаёшься на скамейке.

Подготавливая себя к тому, что я буду играть, я знал, что мне гарантировано ещё большее разочарование, если я не сыграю. Поэтому я стал говорить себе, что должен изменить подход. Я перестал слишком усердно настраивать себя на нужный лад так, чтобы потом было легче справиться с разочарованием от того, что я останусь в стороне.

Но потом, если я был в стартовом составе, это вводило меня практически в состояние шока. И всего час для подготовки. Так и было.

Рафа говорил, что называет стартовый состав за час до начала, потому что не хочет давать сопернику фору. Что означает, что он не хочет, чтобы кто-нибудь проговорился об этом заранее. Он не верил, что игроки смогут сохранить эту информацию в секрете.

Он не доверял игрокам на поле, вот поэтому он и не собирался доверять им и вне его.

Беллами о Кенни Далглише

О Кенни Далглише говорят, что он величайший игрок «Ливерпуля» всех времён. Возможно, так и есть. Но знаете что, он величайший человек, который когда-либо играл за футбольный клуб «Ливерпуль».

В этом нет и тени сомнения. Огромной честью было просто быть знакомым с ним. Играть для него было просто великолепно.

Он оказывал умиротворяющее воздействие на каждого в клубе. Он был настоящим «Королём» с большой буквы. Он был настоящим человеком. Та скромность, с которой он вёл себя постоянно и ежедневно и с каждым, была непомерной. Когда я говорю «с каждым», я имею в виду не только игроков. Я говорю обо всех в клубе.

То впечатление, которое он производит, когда вы смотрите на него по телевизору - настороженный и немногословный - прямая противоположность тому, каким он становится, когда выключается камера.

До старта матча на Кубок лиги тренер показал нам короткий фильм о том, что «Уэмбли» значит для «Ливерпуля» и что значит для клуба вернуться сюда.

Я сидел там, глядя на то, что говорит Шенкли и как Кенни забивает изумительный победный гол в финале Кубка европейских чемпионов в 1978 году в матче против «Брюгге».

И я думал о тех годах, когда я рос с желанием стать частью этого клуба. Когда фильм закончился, в моих глазах стояли слёзы.

Для такого как я нет ничего лучше, чем играть за «Ливерпуль» при Кенни Далглише.

Когда Кенни уволили через несколько месяцев после того, как «Ливерпуль» выиграл свой первый трофей за шесть лет, я знал наверняка, что пора уходить.